Василиса в стране варваров
Шрифт:
– Ну, раз так надо…
– Не отвлекай повелителя глупыми разговорами и не трясись в седле от страха. – Затянул свои нравоучения Акран, отчего я лишь закатила глаза. Пусть говорит, что хочет! Главное, я вновь окажусь в объятиях Ирдана, а остальное не имеет значения! Даже дальняя дорога теперь не ужасала и лошадь не казалась такой уж страшной. Рядом с моим воином мир удивительным образом преображался, окрашиваясь в более яркие краски, и весь негатив отходил на задний план.
Когда мужчины запрыгнули в седла, я с откровенно счастливой улыбкой протянула руки Ирдану и он, подхватив меня, словно пушинку, посадил впереди себя,
– Прекрати, Василиса!
– Что? – Невинно спросила я, продвигая ладонь еще выше и дотрагиваясь до его восставшего естества. Повелитель, глухо выругавшись, резко перехватил руку и прижал ее к моему животу. Склонившись, он опалил ушко горячим дыханием и прошептал:
– Не играй со мной, дева. Ты в любом случае окажешься в проигрыше.
Его пальцы, забравшись под рубашку, ласково провели по животу, вычерчивая замысловатые узоры, а затем резко поднялись к груди и ущипнули за сосок. В глазах у меня мгновенно потемнело, а прострелившая позвоночник молния растворилась горячим желанием между ног.
– Ирдан, нас увидят. – Срывающимся голосом прохрипела я.
– Ты разве не этого хотела? – Вкрадчивый голос, щекотавший мочку уха, послал по телу мурашки.
– Нет. – Всхлипнула, уже жалея о своем маленьком безумстве. Ирдан довольно улыбнулся и убрал руку с груди. Я одновременно ощутила и облегчение и разочарование.
– Больше никогда не дотронусь до тебя. – Обиженно буркнула я и решила с ним больше не разговаривать.
– Правильное решение, Василиса. Потому что я не ручаюсь за себя, если ты еще раз вытворишь нечто подобное.
До самого вечера мы неслись по дороге в бешеном галопе, в полном молчании, перекинувшись с повелителем лишь несколькими ничего не значащими фразами. Я все еще дулась на него, а он был неестественно напряжен из-за моего тесного присутствия, отчего я про себя откровенно злорадствовала. Так ему и надо, баран упертый! Это надо, решил отдать меня, свою единственную, родному брату! Он ведь даже не попытался бороться за наше счастье, сразу опустив руки! Ну, я ему устрою райскую жизнь. Он еще от ревности у меня мучиться будет! И вот я всю дорогу готовила Ирдану план мести за свою погубленную молодую жизнь, даже не заметив, как подкрался вечер. Мы за такое продолжительное время пути останавливались лишь раз, и то, по моей настоятельной просьбе. Даже Акран не возмутился этим привалом, так как, похоже, чувствовал себя очень паршиво.
И вот сейчас, спешившись, и с нескрываемой радостью ощущая под ногами родную твердую землю, я радостно улыбалась, подставив лицо ласковому ветерку. Ирдан с воинами отправились за сушняком для костра и дичью, которую планировалось приготовить на открытом огне. Даже не заметила, как подкрался Акран и заключил в свои стальные объятия, заставив настороженно замереть.
– У тебя очень красивая улыбка, Василиса. – Он прижал мою голову к своей груди, проведя по волосам, и я услышала размеренные гулкие
Не нашлась, что ответить на это, так как при всем своем желании я могла его лишь терпеть. Мое личное, персональное счастье сейчас ушло на охоту.
– Почему так настороженно относишься ко мне? – Акран слегка отстранился, и, приподняв большим пальцем мой подбородок, внимательно вгляделся в лицо. Я посчитала, что сейчас самый удобный момент для того, чтобы узнать больше о его погибшей невесте, ведь ее трагическая гибель очень тревожила. Поэтому, глядя в его голубые, кстати довольно красивые, выразительные глаза, в которых застыло ожидание, все же решилась шепотом спросить:
– Почему погибла твоя предыдущая невеста? Ее убил ты?
Лицо воина исказила мучительная судорога, и он тяжело вздохнул.
– Сплетни летят впереди меня, дева. И, между прочим, не совсем правдивые.
Я лишь продолжала вопросительно смотреть, и Акран, спустя минуту, не убирая руки с моей талии, все же продолжил:
– Я ее любил, Василиса. Очень. И думал, что она меня тоже, пока не застал ее в объятиях другого. Он был шпионом с северных земель, и моя возлюбленная передавала ему информацию о наших новых укреплениях, которые мы только начали возводить и попутно отвала свое тело, которое я берег для себя, для нашей первой ночи после обряда единения. Учитывая ее двойное предательство, смерть была ее избавлением от того, что ее ждало бы в камере пыток.
Я потрясенно молчала, пытаясь переварить эту информацию. Получается, Акран не такой зверь, каким его нам описывали? Боль, затаившаяся в глубине глаз, вызывала одно желание – утешить и поддержать. Пережить предательство любимого человека не просто, а учитывая его желание быть счастливым со мной, он не перестал верить женщинам, он полностью доверял мне. И что я тогда за дрянь, если, находясь в его руках, думала лишь о Ирдане? Сглотнув вставший в груди ком и не обращая внимания на предательские слезы, тихо произнесла, пытаясь выразить все сочувствие и понимание, которое испытывала в данный момент:
– Мне очень жаль…
– Ты ведь никогда не предашь меня? Будешь верной? – С жаром проговорил Ардан, склоняясь к моим губам. Ну и что я могла ответить в этой ситуации? Только:
– Да.
Нежный, словно, крылья бабочки, поцелуй порхнул по моим соленым от слез губам, а горячие ладони ласково провели по ягодицам. Я замерла, пытаясь понять, что я чувствую в данный момент к этому суровому воину. Но, как ни пыталась нащупать хоть отголосок тех страстей, что бушевали во мне от прикосновений и взглядов повелителя, ничего не ощутила, кроме жалости и сострадания.
– Может, оторветесь друг от друга и займетесь делом? – Злой, полный нескрываемой ярости голос, заставил отпрянуть от жениха и залиться горячим румянцем. Ирдан швырнул к моим ногам три кроличьи тушки и с перекошенным от гнева лицом процедил:
– Чтобы через час все было готово.
– Брат, что с тобой? – Спросил Акран, недоуменно глядя на него и не понимая причины столь стремительно испортившегося настроения.
– Голоден. – Отрезал Ирдан и, окатив меня холодным презрением, плескавшимся в его горящих черных глазах, отвернулся от нас и растворился в чаще леса. Я же стояла с опущенными руками и сжимающимся от боли сердцем, глотая слезы и понимая всю абсурдность своих недавних мыслей.