Василиск
Шрифт:
— Кати… как ты… откуда здесь?
Словно выйдя из созерцательного транса, резко вскинула голову и взглянула в лицо мужчине, чтобы снова громко сглотнуть, облизав вмиг пересохшие губы. Он смотрел на меня так, будто хотел съесть. И это пугало. А еще странно волновало, пробуждая во мне что-то непонятное и, как я думала, — порочное. Пролепетав извинения, сказала про свиток и начала потихоньку пятиться к спасительной двери. И даже добралась до нее, но… она оказалась заперта.
— Откройте! — потребовала я, дернув за ручку. — Мне на пару надо. Откройте, пожалуйста!
— Я
— Вы лжете! — обвинила его я, вновь терзая несчастную ручку.
— Я лгу?! — в мгновение ока мужчина оказался рядом. Я даже заметить не успела, когда он пересек комнату. Только что стоял в темном проеме — и уже нависает надо мной, словно демон возмездия. А в серебристых глазах бушует вьюга. Холодная, колючая, хищная… — Катарина, — сорвалось с его уст. И в тот же миг сильные руки прижали меня к его твердому телу, причем лицо оказалось как раз напротив обнаженной груди, которую я недавно рассматривала, и губы случайно коснулись влажной кожи. — Катар — р-рина! — рыкнул Сигурд, усилив хватку. Тесно, но не больно, а еще жарко. Иначе как объяснить, что одежда начала мешать? — Просто… не шевелись.
— А говорить можно? — шепотом спросила я после недлинной паузы.
— Нет! — отрезал он.
С лекарем что-то было не так. Конкретно не так! Я чувствовала, как дрожат его руки, стиснувшие мою талию, как ходит ходуном грудь от тяжелого дыхания, бывающего при лихорадке. Слышала гулкие удары чужого сердца, в унисон которому билось и мое собственное. Такая близость волновала, мешая трезво мыслить, и у меня вопреки запрету василиска вновь случился разговорный зуд.
— Вы больны! — сказала я. — Это простуда, вирус? Может быть, я смогу приготовить вам лекарство?
— Ты — мое лекарс — с-ство, — прошептал… хотя, скорее уж, прошипел блондин, наклоняясь ниже и зачем-то начиная жадно вдыхать запах моих волос. Вспомнился его голодный взгляд, и мне снова стало не по себе. Сейчас понюхает, потом на зуб попробует — кто этих редких василисков знает? Вдруг они молодыми девушками питаются в момент душевного смятения? — Не бойся, Кати, я тебя не трону, — пообещал Сальдозар, проводя ладонью вверх по позвоночнику, в то время как его вторая рука продолжала удерживать меня за талию.
— Но вы уже меня трогаете! — с нотками зарождающейся паники возразила я.
— Не в том смысле не трону, — Сигурд захватил губами прядь моих волос, и мысль о странных замашках василисков стала доминирующей. Но само это действие оказалось неожиданно приятным. Как и объятия, из которых не хотелось вырываться, и ласка, вызывающая дрожь, и обжигающее дыхание на моем вспыхнувшем от смущения ушке. Неужели колдовской взгляд по — прежнему действует?
— Объяснитесь! — потребовала я, придя к выводу, что лучше все выяснить здесь и сейчас, пока собственное тело меня не предало. — Что с вами творится, господин…
— Просто Сигурд.
— Сигурд, — положив ладони на его плечи, с которых успело соскользнуть полотенце, послушно повторила я. — Вы не хотите меня трогать, но…
— Хочу!
— А…
— Помолчи, Кати, — прижавшись губами к моему уху, шепнул
Я выдержала секунд пять безропотного повиновения, невольно наслаждаясь теплом его рук, от движения которых начала кружиться голова, потом решительно тряхнула волосами, прогоняя наваждение, и настороженно спросила:
— У вас какое-то сезонное обострение василиска?
— Нет!
— Брачный гон инкуба?
— Не совсем.
— Тогда что?
— Тс — с-с, — зашипел мужчина, целуя меня в висок, и снова шумно вдохнул мой аромат. — Вкус — с-сная девочка, — прошептал с одобрением, а почувствовав, что я напряглась, повторно заверил: — Не трону, Кати. Верь.
Верить не получалось. Прежде всего потому, что мне, как ни стыдно это признавать, самой хотелось, чтобы он меня трогал. А непонимание и опасность лишь добавляли остроты происходящему. Но идти на поводу у примитивных инстинктов (а может, и у демонических чар) я не собиралась, поэтому уперлась ладонями в грудь мужчины и отклонилась назад, чтобы увеличить расстояние между нами.
— Вы больны? — спросила его.
— Тобой, — не выпуская меня из объятий, ответил он.
— Пьяны?
— Немного, — улыбка блондина вышла кривой и какой-то болезненной, что лишь укрепило мои подозрения.
— Вас чем-то опоили?! — воскликнула, озаренная новой догадкой. — Кто? Ехтиндра? Силарин? Что они с вами сделали, Сигурд? — не на шутку обеспокоилась я. — Да отпустите же меня! Вам нужна квалифицированная помощь. Я позову.
Он медленно закрыл глаза, потом резко притянул меня к себе, буквально вжав в свое тело, а затем так же стремительно отпустил и… отвернулся.
— Уходи, — приказал ледяным тоном. От звука его изменившегося голоса я невольно поежилась. Или это оттого, что лишилась тепла мужских объятий? Почему-то стало ужасно жаль себя, но еще больше — его. А сильфа с чешуйчатой стервой захотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым, а еще лучше опоить такой же гадостью и запереть обоих в одной комнате, как они нас. Пусть плодятся и размножаются, шутники!
— Не уйду, — вздохнула я и шепотом пояснила, — дверь закрыта. — Сальдозар слабо шевельнул рукой, на которой, как мне почудилась, проступила тончайшая сеточка серебристой чешуи, и справа от меня появилась туманная дымка открытого портала. — Все равно останусь! — заявила упрямо и бросила на пол снятую с плеча сумку. — Вам плохо, а я ведьма. Могу попробовать сделать хоть что-то. Хотите, сонную сеть сплету, чтоб вы не мучились?
— Не хочу, — все так же холодно отозвался он. А мне снова показалось, что по коже его странным узором расходится едва уловимое свечение, отчего она начинает отдаленно напоминать змеиную.
— С вашим телом что-то происходит? — отважилась полюбопытствовать я и уточнила с замиранием сердца. — Вы превращаетесь в василиска?
— В инкуба. И… не превращаюсь, просто от чрезмерного напряжения бунтует вторая ипостась, — сказал блондин, дернув рукой, ногти которой то удлинялись, начиная походить на звериные когти, то снова становились обычной человеческой формы.