Василий и Василиса
Шрифт:
* * *
В последнее время Василий все чащо и чаще жалуется на поясницу. Он сидит на кровати и, раскачиваясь, пробует размять спину. При этом он морщится и кряхтит, на его измученном лице в рыжей щетине блестят капли пота.
– Ох,- стонет он,- подсидела, окаянная, скараулила, нечистая сила! Хошь бы на минутку отпустила.
Обессилев, Василий ложится и закрывает глаза. Спокойно лежать он тоже не может и опять приподнимается.
– Васька!
– кричит он в открытую дверь.
Никто ему не отвечает.
–
Васьки нет.
После работы к Василию приходит Петр.
– Ты накажи Ваське, чтоб заглядывал ко мне,- говорит Василий.- А то круглый день один. Умру, и никто глаза не закроет.
– Как у тебя?
– спрашивает Петр.
– Чего как? Сам видишь как. Вся спина книзу опускается. Хошь караул кричи.
– Врача надо.
– Врача, врача,- злится Василий.- Была вчера фельдшерица, а толку сколько? Я ей говорю, поясница болит, а она глазами хлопает. Она до меня знать не знала, что у человека поясница есть.
– У них это по-другому называется.
– Они понос тоже по-другому зовут, а лечить обязаны, на то учились.
– Что она тебе сказала-то?
– А ничего. Постукала и ушла, как на экскурсию сходила. "Завтра,говорит,- приду", и все идет.
Он откидывается к стене и стонет. Через минуту опять выпрямляется.
– Ты сбегай в магазин, а,- просит Василий.- От нее мне легчает. Хошь ненадолго, а отпустит, чтоб оглядеться. Деньги над дверью. И сам со мной с устатку выпьешь.
Петр поднимается, молча отыскивает деньги и уходит.
На следующий день за водкой бежит Васька.
– На сдачу конфет взял,- хвастает он Василисе.
– Хорошее лекарство придумали,- с удовольствием язвит Василиса.Стакан выпил, крякнул, и вся хворь из тебя, как от чумы, уходит.
После водки Василий и в самом деле успокаивается и засыпает. Но потом боль становится еще сильней, она словно злится за свое вынужденное отступление и свирепствует с новой силой.
Наконец-то опять пришла врачиха и сказала, что Василия надо везти в районный центр на рентген. Василий молча согласился, он устал. Ему хотелось скорее выпить и уснуть, а потом пусть везут его хоть в Москву, он все вытерпит и все будет делать так, как ему скажут. Он прожил немало, кто-то, видно, не может родиться, пока он здесь, или просто подошла его очередь, и он теперь задерживает движение.
Врачиха уходит, и Василий торопливо наливает себе полный стакан, Петру полстакана. Они выпивают, через минуту Василий оживляется.
– Скажи ты мне,- спрашивает он,- почему это люди все больше рождаются и умирают по ночам?
– Не знаю,- пожимает плечами Петр.
– Вот то-то и оно - никто не знает. А почему человек на белый свет приходит ночью и уходит ночью? Неправильно это. Я хочу днем умереть. Люди разговаривают, курицы крыльями хлопают, собаки лают. Ночью страшно,
– Ты чего это, отец?
– испуганно спрашивает Петр.- Чего мелешь-то?
– Мелешь, говоришь? А мне страшно. Вот ты встал и ушел, а я один. Я привык один - жить, значит, привык один. Умирать одному страшно. Не привык.
Он тянется за бутылкой.
– Давай разольем, да я лягу.
Петр приходит домой и говорит Василисе:
– Плохо отцу.
Василиса не отвечает.
Опять день. Дверь в амбар снова открыта.
– Васька!
– кричит Василий.
Васьки нет.
Василиса, придерживая в руках край платка, осторожно заглядывает в дверь.
– Нету Васьки, не кричи почем зря,- говорит она.
Василий приподнимается и смотрит на нее.
– Это ты, Василиса?
– ослабевшим голосом спрашивает он.- А где Васька?
– Убежал.
– Ты зайди, Василиса, чего уж теперь.
Василиса перешагивает через порог и останавливается.
– Подойди, Василиса.
– Захворал, ли чо ли?
– спрашивает Василиса от порога.
– Чую, смерть моя близко. Ты подойди, попрощаемся.
Она осторожно подходит и садится на край кровати.
– Плохо мы с тобой жили, Василиса,- шепчет Василий.- Это я во всем виноватый.
– Совсем не плохо,- качает головой Василиса.- Дети выросли, работают.
– Плохо, Василиса. Стыдно перед смертью.
Василиса подносит к губам край платка и наклоняется над Василием.
– Ты чего это выдумал-то, Василий?
– шепчет она.- Чего это ты выдумал-то?
– На меня твои слезы капают,- обрадованно шепчет Василий.- Вот опять.
Он закрывает глаза и улыбается.
– Чего это ты выдумал-то, Василий? Боже мой, грех-то какой!
Она трясет его за плечи, он открывает глаза и говорит:
– Давай попрощаемся, Василиса.
Он подает ей руку, она пожимает ее и, всхлипывая, поднимается.
– Теперь иди,- говорит он.- Теперь мне легче стало.
Она делает шаг, второй, потом оборачивается. Василий улыбается. Она всхлипывает и выходит.
Он улыбается, лежит и улыбается.
Стоит тихий, словно перед дождем, день. В такой день хорошо пить простоквашу - не очень холодную и не очень теплую - и смотреть в окно, что происходит на улице.
1966