Василий III. История государства Российского
Шрифт:
Но Карамзина следует чтить как первопроходца. Не столько как академического исследователя, сколько как знаменосца русской истории, поднявшего высоко державные хоругви отечества. Он создал великую книгу о нашем былом. Собрал воедино наше минувшее, разбросанное по ветхим документам, и показал его как драматическое действо, непрерывное на протяжении веков. Честь ему за это и хвала! Чтение Карамзина увлекает доныне и взыскательного, и неискушенного читателя. Он сам в предисловии к своему труду объяснил причину этого: «Любовь к отечеству дает его кисти жар, силу, прелесть».
В «Истории государства Российского» Карамзин выработал эпический стиль, в котором следование истине факта сочетается с художественной насыщенностью. С драматизмом сюжетов, предоставленных самой историей и разбавленных
Одной емкой, яркой фразой он изобразил великого князя Московского Ивана III, представив его гением русской истории, звездой первой величины на небосклоне отечества: «Государствование Иоанна III есть редкое богатство для истории: по крайней мере, не знаю монарха, достойнейшего жить и сиять в ее святилище». Иван Васильевич, отец Василия III, создатель Русской державы, запустивший процесс превращения ее в царство и в империю, в полной мере заслуживает эту похвалу. Его сын многие таланты родителя не перенял. И все же оказался достойным преемником. Не уронил отцовой чести, не промотал его наследство, не вверг страну в беды и несчастия. Берег ее, как умел, и собственному сыну, Ивану IV, оставил наследство еще большее. «Государствование Василия казалось только продолжением Иоаннова, – пишет Карамзин. – Будучи, подобно отцу, ревнителем самодержавия, твердым, непреклонным, хотя и менее строгим, он следовал тем же правилам в политике внешней и внутренней… не унизил России, даже возвеличил оную».
А. Флоров. Николай Михайлович Карамзин.
С оригинала В. А. Тропинина. 1815
Вот портрет великого князя Московского Василия III в регалиях монарха кисти Карамзина. Находясь в анналах истории между двумя великими, двумя Иванами, дедом и внуком и «уступая им в редких природных дарованиях – первому в обширном, плодотворном уме государственном, второму – в силе душевной, в особенной живости разума и воображения, опасной без твердых правил добродетели, – он шел путем, указанным ему мудростию отца, не устранился, двигался вперед шагами, размеренными благоразумием, без порывов страсти, и приближился к цели, к величию России, не оставив преемникам ни обязанности, ни славы исправлять его ошибки; был не гением, но добрым правителем; любил государство более собственного великого имени и в сем отношении достоин истинной, вечной хвалы, которую не многие венценосцы заслуживают. Иоанны III творят, Иоанны IV прославляют и нередко губят; Василии сохраняют, утверждают державы и даются тем народам, коих долговременное бытие и целость угодны Провидению».
Что главное для автора «Истории…» в личности Василия III как правителя? Он «снискал общую любовь народа». Чем же? Какими свойствами души, отразившимися в его деяниях? По Карамзину, важнейшее свойство государя, дающее его стране благоденствие, пролагающее ей добрый путь к развитию, – благоразумие. Для Карамзина-христианина благоразумие же в первую очередь – это обуздание собственных страстей. Той «силы душевной, особенной живости разума… опасной без твердых правил добродетели», буйство которой оказалось так губительно для второй половины царствования Ивана Грозного. Не говоря уж о страстях явно порочных, низменных.
Карамзин сравнивает Василия III с другими правителями той же эпохи, «редким собранием венценосцев, знаменитых делами и характером». Карл V, Генрих VIII, Сулейман Великолепный, Густав Ваза… Вывод неутешительный для этих монархов и их стран: «… все имели ум и дарования отличные. Но была ли счастлива Европа? Видим, как обыкновенно, необузданность властолюбия, зависть, козни, битвы и бедствия: ибо не один ум, но и страсти действуют на феатре мира».
Это излюбленная мысль Карамзина и как историка,
Василий III, не обладая гибким и глубоким умом, как его отец, не имел и столь кипучих разрушительных страстей, как его сын. Поддаваясь в своей политике обыкновенным человеческим чувствам и наклонностям, знал в том меру: «… был действительно более мягкосердечен, нежели суров, по тогдашнему времени». Потому вердикт истории вынесен в его пользу: он правил страной, «благоразумием заслуживая счастие в деяниях государственных».
Во времена великого государя Ивана III константинопольский двуглавый орел перелетел на берега Москвы-реки и начал вить гнездо на Боровицком холме. Во времена Василия III с орлиными крыльями над Москвой уже свыклись настолько, что более не считали диковинную птицу иноземной. Орел обрусел, получил свое законное место в русском политическом, религиозном, культурном пространстве. Его «прописка» на Руси была закреплена в документах концептуально-идеологического свойства и государственной важности.
Печать Ивана III Васильевича
(лицевая и оборотная стороны). 1497
Сравнительно некрупное еще в середине XV века удельное Московское княжество, глухие задворки мира, всего за полвека с небольшим превратилось в обширную Русскую державу, без пяти минут царство. На Европейском континенте родилась сверхновая звезда, пульсообразно расширяющая свои размеры и заявляющая себя как новый центр мира. По крайней мере, мира восточнохристианского, взамен угасшей и погибшей звезды православной Константинопольской империи.
Столь кардинальная перемена, радикальный поворот в истории Руси, произошла благодаря нескольким событиям, изменившим сознание русских людей и особенно русских государей. Во-первых, Русская церковь обрела автокефалию, независимость от Константинопольского патриархата, впавшего в «латинскую ересь» и заключившего договор с римским папой (Ферраро-Флорентийскую унию). Во-вторых, следствием духовного падения греков стал военный разгром и уничтожение их империи турками в 1453 году. В-третьих, великий князь Иван III женился на племяннице последнего константинопольского императора Софье Палеолог; его двор наводнили греки из свиты новой великой княгини, в придворные ритуалы стала проникать имперская пышность, а в регалии великокняжеской власти – инсигнии царьградских ромеев: для начала – тот самый двуглавый орел. В-четвертых, Русь скинула с себя остатки ордынского ига в военной кампании, известной как Стояние на Угре 1480 года, и сделалась единственной в мире независимой православной державой – остальные отныне прозябали в рабстве у иноверцев-«басурман». В-пятых, военно-дипломатический гений Ивана III в несколько раз расширил пределы Московского государства, положив начало ликвидации удельной системы в русских землях.
Неожиданно для самой себя Русь осознала, что она больше не бедная родственница в дырявом платье, а глава рода, потому что все старшие умерли либо покалечились, лежат парализованные. На ней теперь – ответственность за всех прочих, за всю родню. За сохранность дома и его благополучие, за сбережение жизней, за спасение душ для Царства Небесного. На плечах этой бывшей Золушки отныне лежала забота о хранении в чистоте истинной веры – Православия, а над головой ее замаячил венец константинопольских императоров.