Повеет в лицо, как бывало,Соснового леса жарой,Травою, в прокосах обвялой,Землей из-под луга сырой.А снизу, от сонной речушки,Из зарослей – вдруг в тишине —Послышится голос кукушки,Грустящей уже о весне.Июньское свежее лето,Любимая с детства пора.Как будто я встал до рассвета,Скотину погнал со двора.Я все это явственно помню:Росы ключевой холодок,И утро, и ранние полдни —Пастушеской радости срок;И солнце, пекущее спину,Клонящее в сон до беды,И оводов звон, что скотинуВгоняют, как в воду, в кусты;И вкус горьковато-медовый, —Забава ребячьей поры, —С облупленной палки лозовойДушистой, прохладной мездры,И все
это юное лето,Как след на росистом лугу,Я вижу. Но памятью этойОдною вздохнуть не могу.Мне память иная подробноСвои предъявляет права.Опять маскировкой окопнойОбвялая пахнет трава.И запах томительно тонок,Как в детстве далеком моем,Но с дымом горячих воронокОн был перемешан потом;С угарною пылью походаИ солью солдатской спины.Июль сорок первого года,Кипящее лето войны!От самой черты пограничной —Сражений грохочущий вал.Там детство и юность вторичноЯ в жизни моей потерял…Тружусь, и живу, и старею,И жизнь до конца дорога,Но с радостью прежней не смеюСмотреть на поля и луга;Росу обивать молодуюНа стежке, заметной едва.Куда ни взгляну, ни пойду я —Жестокая память жива.И памятью той, вероятно,Душа моя будет больна,Покамест бедой невозвратнойНе станет для мира война.1951
В те дни за границей
В те дни за границей, в исходе последних сражений,В пыли разрушений, в обвиснувших дымах пожаров,С невиданной силой в цвету бушевали сирени,Каких у себя мы нигде не видали, пожалуй.Султаны их были крупней и как будто мясистей,Породистей были округлые пышные купы,Хотя и казалось, что наши нежней и душистейНа родине нашей — к востоку от речки Шешупы.Но эти ломились, из зимнего вырвавшись плена,По всем городам, деревням, по садам, магистралям,То красной, то белой клубились могучею пенойУ целых домов и задымленных, черных развалин.Казалось, они не цвели уже годы и годыИ, голые ветви свои простирая уныло,Стояли и нашего именно ждали прихода,Чтоб сразу раскрыться со всей затаенною силой.Иные кусты у какой-нибудь кирхи иль дачи,По бровкам дорог, у садовых оград сотрясенныхХватило огнем, привалило щебенкой горячей,Отбросило в пыль, под колеса машин многотонных…И теплый, густой, опьяняющий запах сирени,Живой и посохшей, завяленной жаром жестоким,Стоял и стоял надо всею Европой весеннейИ с запахом трупов мешался, не менее стойким…В те дни за границей нам думать и верить хотелось,Что грохот войны отгремит над землею усталойИ годы вернут ее мирную свежесть и целость,А бомбы и пушки громить ее больше не станут…Кто-кто, а уж мы-то имели особое правоО мире мечтать для себя и иных поколений,Затем, что войну мы прошли не для воинской славы,Затем, что весной на земле расцветают сирени.1951
Признание
Я не пишу давно ни строчкиПро малый срок весны любой;Про тот листок из зимней почки,Что вдруг живет, полуслепой;Про дым и пух цветенья краткий,Про тот всегда нежданный день,Когда отметишь без оглядки,Что отошла уже сирень;Не говорю в стихах ни словаПро беглый век земных красот,Про запах сена молодого,Что дождик мимо пронесет,Пройдясь по скошенному лугу;Про пенье петушков-цыплят,Про журавлей, что скоро к югуНад нашим летом пролетят;Про цвет рябиновый заката,Про то, что мир мне все больней,Прекрасный и невиноватыйВ утрате собственной моей;Что доля мне теперь иная,Иной, чем в юности, удел, —Не говорю, не сочиняю.Должно быть – что ж? – помолодел!Недаром чьими-то устамиУж было сказано давноО том, что молодость с годамиПриходит. То-то и оно.1951
«Ветер какой – ты слышишь?…»
Ветер какой – ты слышишь? —Как раскачал дубы:Желуди по железной крыше —Грохот ночной пальбы.Горький загул погодыВ поздней безлюдной мгле,Словно всей жизни годы,Гонит листву по земле.Друг мой, такой далекий,Где
там забыться сном:В этой ночи глубокойМне без тебя одиноко,Как одному под огнем…1954
«Снега потемнеют синие…»
Снега потемнеют синиеВдоль загородных дорог,И воды зайдут низинамиВ прозрачный еще лесок.Недвижной гладью прикинутся,И разом – в сырой ночиВ поход отовсюду ринутся,Из русел выбив ручьи.И, сонная, талая,Земля обвянет едва,Листву прошивая старую,Пойдет строчить трава.И с ветром нежно-зеленаяОльховая пыльца,Из детских лет донесенная,Как тень, коснется лица.И сердце почует заново,Что свежесть поры любойНе только была да канула,А есть и будет с тобой.1955
«Ты дура, смерть: грозишься людям…»
Ты дура, смерть: грозишься людямСвоей бездонной пустотой,А мы условились, что будемИ за твоею жить чертой.И за твоею мглой безгласной,Мы – здесь, с живыми заодно.Мы только врозь тебе подвластны, —Иного смерти не дано.И, нашей связаны порукой,Мы вместе знаем чудеса:Мы слышим в вечности друг другаИ различаем голоса.И как бы ни был провод тонок —Между своими связь жива.Ты это слышишь, друг-потомок?Ты подтвердишь мои слова?…1955
Моим критикам
Всё учить вы меня норовите,Преподать немудреный совет,Чтобы пел я, не слыша, не видя,Только зная: что можно, что нет.Но нельзя не иметь мне в расчете,Что потом, по прошествии лет,Вы же лекцию мне и прочтете:Где ж ты был, что ж ты видел, поэт?…1956
«Не знаю, как бы я любил…»
Не знаю, как бы я любилВесь этот мир, бегущий мимо,Когда б не убыль прежних сил,Не счет годов необратимый.Не знаю, как горел бы жарМоей привязанности кровной,Когда бы я не подлежал,Как все, отставке безусловной.Тогда откуда бы взяласьВ душе, вовек неомраченной,Та жизни выстраданной сласть,Та вера, воля, страсть и власть,Что стоит мук и смерти черной.1957
«Та кровь, что пролита недаром…»
Та кровь, что пролита недаромВ сорокалетний этот срок,Нет, не иссякла вешним паромИ не ушла она в песок.Не затвердела год от года,Не запеклась еще она.Та кровь подвижника-народаСвежа, красна и солона.Ей не довольно стать зеленойВ лугах травой, в садах листвой,Она живой, нераствореннойГорит, как пламень заревой.Стучит в сердца, владеет нами,Не отпуская ни на час,Чтоб наших жертв святая памятьВ пути не покидала нас.Чтоб нам, внимая славословью,И в праздник нынешних победНе забывать, что этой кровьюДымится наш вчерашний след.И знать, что к бою правомочнаОна призвать нас вновь и вновь…Как говорится: «Дело прочно,Когда под ним струится кровь».1957
О сущем
Мне славы тлен – без интересаИ власти мелочная страсть.Но мне от утреннего лесаНужна моя на свете часть;От уходящей в детство стежкиВ бору пахучей конопли;От той березовой сережки,Что майский дождь прибьет в пыли;От моря, моющего с пенойКаменья теплых берегов;От песни той, что юность пелаВ свой век – особый из веков;И от беды и от победы —Любой людской – нужна мне часть,Чтоб видеть все и все изведать,Всему не издали учась…И не таю еще признанья:Мне нужно, дорого до слезВ итоге – твердое сознанье,Что честно я тянул мой воз.1957–1958
В тайге Приморья
Как будто дождь медовый выпалНад этой чудной стороной:Так густо дух таежной липыСтоит тягучий и парной.И над дорогой, над машиной,И надо всей самой тайгой —Бездонный ровный звон пчелиный,Бессонный день жары глухой.Здесь царство липы, – клен и ясень,Орех и дуб в ее тени…А четкий строй таежных пасекПоселкам нынешним сродни.И простота, и стройность та же,И блеск проструганной сосны,И легкость звонкая, и дажеЩеголеватость новизны.1959