Васильки

Самые лучшие награды в жизни прячутся за страхом и трудностями. Последние минуты второго тура стремительно убегали в прошлое, а мы всё ещё находились на пятой позиции. На этот раз гонка происходила возле орбиты Марса, в секторе стремительного солнечного ветра и опасных астероидов. Сложный трек прибавлял дополнительные проблемы к напряженному сражению.

– Стелла, больше оборотов!

– Есть!

Асий начал серию адских варп-прыжков. Искривление пространства-времени в области полёта 1 достигало максимального значения. Перегрузки сводили мои датчики с ума, на мгновения система падала в тотальную дезориентацию. Вследствие

этого я стала задумываться о смысле жизни и сколько мне осталось. Но он управлял звездолётом уверенно, точно знал, что делал.

– Последний отрезок перед финишем. Через десять секунд – сброс на субсветовую скорость.

– Понял.

Мы вышли с прыжков на обычный режим полёта. Показатели пиликнули, что с варп-двигателями Алькубьере 2 случилась беда. Я сделала рутинный тест, хотелось убедиться. Запуск прибора, что в норме создавал дефицит положительной энергии вокруг звездолёта, не срабатывал. Поэтому двигатели плевались яркими вспышками света.

– Господин Асий, перегрев правого стабилизатора.

– А-а-а, блин! Только не сейчас!

Он быстро переключил энергоподачу, перераспределил нагрузку, чтобы устранить перегрев. Показатели неполадки плавно поползли вниз, с красного на оранжевое значение. Но в левом фланге отказала система декомпенсации – в любую секунду мог случиться эпический бабах.

– Стелла, время.

– Осталось двадцать секунд до финиша.

Асий пилотировал потрясающе, его дикость и уверенность позволили успешно совершить очередной опасный манёвр. Думаю, наши соперники возненавидели нас давно, но очередной дерзкий обгон напугал даже меня. Мы вырвались на вторую позицию.

Он начал жестко рисковать – уже не ради победы, а для сохранения собственной жизни. Поломка вынуждала скорее закончить гонку.

Вдали засверкали маячки линии пересечения. Асий начал обгонять последнего соперника. Тот не пропускал нас вперёд, создавал угрозы столкновения. Попытка отобрать лидерство у пятикратного чемпиона на исходе времени – непростая задача.

Асий утопил неоновый штурвал в пол. Кувырок по спирали. Ускорение. Мы выровнялись нос к носу. Соперник пытался нас срезать на последних секундах, опасно прижимал по левому борту.

– Господин Асий, он нарушает правила!

– Агрх! Да что ты говоришь?

Влететь

в барьерное силовое поле означало мгновенную смерть. Моя система взвыла сиреной об опасности, я активировала спасательную капсулу и вывела запрос об эвакуации на главную панель.

***

Счастлив тот, кто может прикоснуться к своей любви, насладиться желанной красотой не только в мыслях или снах, но и наяву. В иллюминаторе плавно проплывало мерцание колец Сатурна, напоминало дикое поле с разноцветными бутонами. Посреди космического «разнотравья» носились многочисленные звездолёты и межгалактические крейсеры. Но глубина моего одиночества могла бы поглотить всю сверкающую бездну.

– Ран, можно ли доверять похвале друзей? Ведь я дочь царя Хаона.

– Кому тогда доверять?

– Врагам?

– Доверять врагам – глупо.

В тот раз я старалась вложить в рисунок все свои умения, пыталась тщательно проработать мельчайшие детали лепестков и стеблей на голографическом полотне. Мне нравилось наблюдать за обычными чудесами повседневности. Вспышки современных варп-двигателей оставляли за собой яркие пятна, отдалённо напоминающие кружевные крылья бабочки. Далеко мерцали точками более простые корабли – они носились туда-сюда, словно светлячки. Я смотрела на них, рисовала и мечтала о скорой встрече с любимым.

– Аня, что это за цветы?

– Васильки. Мои любимые.

В них мне нравилось абсолютно всё: от внешнего вида до мелодии в слове названия. Поэтому рабочая поверхность дышала фиолетово-сапфировыми оттенками. Вместе с рисунком я погружалась в день первой встречи с Асием. Эти цветы напоминали мне о нём.

Зыбкие мечты дарили смелость для борьбы с обстоятельствами, на которые трудно повлиять. Становилось радостно, когда после добросовестного труда рождались хорошие картины. Я взглянула на проекции, добавила последний штрих: сердце наполнилось удовольствием. Опыт подсказывал мне, что старания потрачено не зря. Робота над рисунком завершилась, а далёкий земной мир показался более постижимым.

– Ран, неужели я скоро увижу принца Асия?

– Да, совсем скоро, – мягко ответил искусственный интеллект корабля.

Я отложила стилус на хрустальную подставку на столе, закрыла глаза и светло улыбнулась. Вспоминать родного человека – великолепное занятие, но мою радость усиливал один дополнительный факт. Всего лишь одиннадцать астрономических единиц отделяли от Земли, тоннель безнадёжности обещал завершиться, а холодная пропасть космоса – смениться теплом родных объятий. Меня ожидало настоящее счастье.

– Аня, ты всё ещё хранишь свою тайну?

– Не волнуйся, Ран. Я признаюсь ему в чувствах при встрече.

На контекстной панели загорелась голографическая кнопка с запросом позвонить Асию. Мои руки задрожали от волнения, а сердце забилось чаще. Ран опять пытался вмешаться не в своё дело, но разве можно обижаться на нейросеть, созданную отцом? Я взяла волю в кулак, смахнула меню вызова влево.

– Почему ты не хочешь рассказать Асию прямо сейчас?

– Не время!

– Трусиха?

– Нет!

Ран пытался проверить, из какого я теста, каждый день. После смерти матери он стал для меня цифровой нянькой, заботливо подталкивал на правильный путь. Иногда он даже говорил в точности, как она, при этом сбивался на женские глаголы, когда говорил о своих поступках. Никто не знал почему, ни один нейро-инженер не мог этот баг починить. Но мне нравилось общаться с Раном, поэтому отец разрешил не удалять его из бортовой системы.

И всё бы ничего, но… Когда речь заходила об Асие, странным образом во мне возникало светлое волнение, в связи с которым становилось непросто разобраться, где Ран шутит или говорит всерьёз.