Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

Прозоров Александр Дмитриевич

Теперь оставалось лишь ждать до завтра, а тем временем постараться схватить подозрительных личностей – одноглазого и скуластого – буде те вновь покажутся у банка: на площади или в ближайшей корчме, куда заранее были отправлены воины из числа банковской стражи.

Выйдя в узенький дворик, Грунский уселся на лавочку под старым каштаном, и, меланхолично глядя на желтеющие листья, задумался о том, как провести сегодняшний вечер. Можно было просто лечь пораньше спать да хорошенько выспаться… впрочем, а что тогда делать в дороге, на почтовой галере, зафрахтованной лично Керимбеком, далеко не последним человеком в Сарай-ал-Джедид? Тогда не спать, а лучше заказать у старой сводни Чарык-ханум хорошую веселую

девку, да провести ночь в удовольствиях и пороке? Наверное, шляхтич и поступил бы именно так, о том уже и подумывал, машинально крутя перстень с синим сапфиром… под которым находилось углубление с ядом. Хороший перстень, подарок самого Витовта! Грунский любил подобные вещи, несомненно полезные, с двойным назначением, как вот это кольцо – и украшение, и оружие, а еще любил красиво одеться, любил оружие и хороших коней, вкусную еду и красивых сговорчивых девок, любил власть… по-настоящему же не любил никого. Да и его самого никто за всю жизнь не жаловал искренней привязанностью и лаской, семьи Михаэль так и не завел: была одна девушка, дочка православного шляхтича из Ковно, так и та вышла замуж за другого… вышла бы, коли б Грунский этого «другого» не убил! Нет, все честь по чести, с секундантами, как и положено рыцарям… вот только сопернику было тогда всего семнадцать лет – совсем еще мальчик, – Михаэлю же уже миновало двадцать семь… Убив несчастного юношу, дерзнувшего встать на его пути, самонадеянный шляхтич не обрел желаемого – девка-то ушла в монастырь, к тому же пришлось срочно покинуть родные края, опасаясь мести родственников убитого. Грунский подался к пиратам, долгое время был их агентом в ганзейских портах, попутно – так уж вышло по случаю – оказывая услуги великому литовскому князю, кому и стал служить окончательно после разгрома разбойников объединенным флотом Ганзы и Ордена, выполняя самые щекотливые поручения и все больше погружаясь в кровавую пучину. Такая вот судьба… впрочем, собственная жизнь Грунскому нравилась: нравилось рисковать, нравилось быть нужным, решая чужие судьбы, точнее говоря – губя.

Конкистадор, отточенное оружие, яд в перстне – таковым стал Михаэль, шляхтич, рыцарь… и подлый разбойник, человек без чести и совести, пират.

Едва начало смеркаться, как посланец литовского князя не таясь вышел на улицу, направляя стопы к заведению старой Чарык-ханум, что располагалось невдалеке от корчмы, за бронзовым фонтаном в виде четырех стоявших на хвостах рыб. Там, у фонтана, Михаэль неожиданно наткнулся на Одноглазого! Мало того – пропойца издевательски улыбнулся ему и даже подмигнул!

Вокруг не было ни души, лишь ветер срывал сухие листья с платанов, да тихо журчала вода. Быстро оглянувшись, Грунский выхватил кинжал…

– С вами хотят говорить, господин, – нагло развалившись на мраморном огражденьи фонтана, вымолвил Одноглазый. – Там, за кустами.

Тонкий серп месяца, блеснув матовым серебром, качнулся над веткой платана. Пропойца исчез, как и не было, а меж кустами вдруг колыхнулась чья-то тень.

– Поклон вам от Якоба Штермеера, – неожиданно произнесли по-немецки. – Не бойтесь, я не вооружен, вот, смотрите…

Высокий человек с глухим капюшоном на голове показал поднятые вверх руки… и в самом деле пустые, сделал несколько шагов, оказавшись совсем рядом с так и не убравшим кинжал шляхтичем, а дальше…

Что-то быстрое – бух!!! – прилетело в переносицу… ударило… погрузило во тьму!

– Если помнишь, это называется – джебб, дружище Азат, – Вожников довольно подул на кулак. – Вроде бы, на первый взгляд, и простой удар – однако и здесь нужна техничность, не сразу получится.

– А у вас, господин, вышло неплохо! – подхватывая обмякшее тело, льстиво произнес Носрулло. – Куда его теперь – к грекам?

– К ним, – хмыкнул Азат. – Как раз

сейчас должны бы подъехать… О! Слышите?

Из-за угла донесся стук копыт, затем показалась повозка, омнибус «красного» маршрута с веселым возницею-греком.

– Стражники не остановят? – на всякий случай поинтересовался Егор.

Грек глухо хохотнул:

– Остановят, так что? Подумаешь, верные друзья везут домой своего слегка перебравшего сотоварища! Экая невидаль! Наши красные повозки в такое время всегда дежурят близ старой мечети, у корчмы почтенного Ибрагима-аги. А «синие» – у караван-сарая, что близ Южных ворот, а «зеленые»…

– Ну что ж, – прервав словоохотливого возчика, ухмыльнулся князь. – Едем! В майхоне с этим молодцем разберемся, поговорим, спросим с пристрастием… а что уж с ним дальше делать – там поглядим!

Мятежные власти между тем ужесточили режим, перегородив гавань цепями и выставив крепкую стражу на всех причалах. Князю и его людям пришлось пробираться по суше, дело облегчалось тем, что крепостные стены вокруг Сарая так толком и не выстроили, все ордынские города как-то обходились без стен – на их строительство накладывали вето все ханы, опасаясь восстания горожан.

Из города выбрались удачно, пару раз, правда, встретились на пути ханские дозоры, от одного укрылись в балке, другой же просто перебили, и к вечеру уже были у оставленного в засаде полка, наконец-то дождавшегося князя. А еще через пару дней на Волге показался флот… а за ним – и пешая рать звенигородского князя Юрия и нижегородского Ивана Тугой Лук.

Весть о возвращении великого князя произвела на всех ратников самое благоприятное впечатление, на что и рассчитывал Вожников, хотя, вообще-то, мог бы дождаться своих в Сарае или где-нибудь рядом, вместе с засадным полком. Мог бы… но это было бы не совсем хорошо, ведь в те времена князь являлся для своих войск знаменем, живой иконой, непоколебимой уверенностью в победе! Так зачем же лишать войско этой уверенности? Неразумно, вот и подорвались, в спешке забыв про пленника Михаэля. Впрочем, векселя у литвина изъяли, самого же «шильника» надежно спрятали греки.

Мятежники выслали навстречу русской рати свой флот, на редкость убогий, рассеянный первыми же выстрелами. Дальше уже никто и ничто не могло помешать непобедимым воинам великого князя идти к ордынской столице, город вот-вот должен был показаться вниз по реке – и Егор поспешно собрал всех князей с воеводами в своей устланной ворсистыми коврами каюте.

– Вот, гляньте-ка, – он кивнул на расстеленный на столе план, самолично вычерченный ночью. – Главный удар нанесем с реки – судовой ратью. Остальные обойдут город с суши – смотрите, кто где.

– То правильно, – одобрительно кивнул Юрий Звенигородский. – Судов у них нет, можно подойти к самому городу, высадить рать… А мы уж ударим одновременно! Князь, ты с кем?

– Конечно же, с флотом, – усмехнулся Егор. – Да, и вот еще что. В городе может начаться восстание, смотрите, не перебейте своих.

– А…

– Вы узнаете их по белым лентам на рукавах.

Белые ленты – это придумал оставшийся в Сарае Азат, в качестве отличительного знака восставших, на том и порешили, и князь про сей знак не забыл, и сейчас предупредил всех строго-настрого.

А затем отпустил – готовиться к битве.

Сам же вышел на палубу, прошел на нос, к бушприту. На стругах уже опустили мачты, как всегда, перед битвой, суда шли на веслах, вспенивая волжские воды уверенно и грозно. Пушкари деловито возились возле орудий. Все воины уже были в доспехах – байданах, бахтерцах, панцирях, приготовила свои стрелы легкая пехота – лучники и арбалетчики, стрелки огненного боя забили порох в ручницы.

Впереди, над мысом, повисла легкая дымка – то ли осенний дождик накрапывал, то ли так – облака, хотя вообще-то день стоял теплый.