Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
– Ой, и правда, – девчонка рассмеялась и, обняв юного жонглера за плечи, чмокнула в губы.
Вожников только головой покачал – вот она, волшебная сила искусства – да, чуть выждав, спросил:
– Так ты, говоришь, помнишь, у кого денежку занимал?
– Помню. Что же я, совсем без памяти? – Иоганн обиженно шмыгнул носом. – Правда, не знаю, как торговца зовут, но где он торгует – знаю, и показать могу. А зачем тебе это, Георг?
– Надо, – не вдаваясь в подробные объяснения, кратко пояснил
– Э… какую поляну, Георг?
– На стол соберут, – Егор живенько накинул на плечи добротный зеленый плащ – хоть и солнечно за окном, а уже не лето – вот-вот и октябрь. – Ну, идем же!
– Надо так надо, – кивнув, согласился парень. – Картинку только вот сейчас уберу – и идем. Да недалеко тут.
Меняла, у которого юный жонглер занимал деньги, вовсе не маячил с весами на рынке, а скромненько торговал себе в лавке всякой скобяной мелочью – хомутами, подковами, дверными ручками, и визиту двух «достойнейших молодых людей» ничуть не удивился, хотя князь сразу с порога заявил, что вовсе не собирается здесь ничего покупать.
– Так вы, верно, хотите занять денег? – догадливо улыбнулся лавочник – невысокий, юркий, в смешной круглой шапке и с узким лицом, выглядел он довольно забавно, тем более – беспрерывно сыпал любезностями и время от времени кланялся… Однако глаза… глаза оставались холодными, подозрительными и такими… такими… в общем, не глаза, а экран игрального автомата!
– Что вы говорите? Случайно отдали амулет… ай-ай-ай… печально. И что за амулет? Старинный константинопольский солид? Действительно, монета редкая… Поискать? Что ж… наверное, это возможно. Эй, Бруно!
Хлопнув в ладоши, ростовщик вызвал из глубины лавки мальчика в кургузой бархатной куртке, темненький, с грустными карими глазами.
– Постой-ка у дверей, парень… Так вы…
– Да-да, мы готовы заплатить, и неплохо…
– Хм… – лавочник задумался. – Я, конечно, поищу… Но, возможно, придется подождать… до вечера.
– Это аванс, – отсчитав деньги, Егор расстроенно покачал головой. – Вечером нам некогда будет. Вот если бы вы прислали своего мальчика с вестью – мы бы знали, приходить утром или, увы, нет.
– Хорошо, пришлю, – тут же уверил торговец. – Говорите – куда, я слушаю.
Ближе к вечеру жонглеры, как и договаривались, устроили прощальный пир, где много было съедено разных изысканных вкусностей, типа паштета из соловьиных язычков или фаршированных белыми грибами воробьев, тушенных в белом вине с шалфеем. Еще больше пили, уж от души: Вожников сильно подозревал, что вот так просто расслабиться среди родных людей ему еще очень долго не светит! А потому не стеснялся, хлебал белое вино кружками, а красное прихлебывал из тонкого, венецианского
Тем не менее опьянел гораздо меньше других – пили-то, чай, не водку, а слабенькое винишко. Первым сдался Корнелиус – махнул рукой, облобызал Егора, да, пошатываясь, пошел себе спать. Готфрид уснул прямо тут же, на столе, юный Иоганн – под лавкой, ушел в свой угол и Айльф, а вот Альма, как ни странно, продержалась куда дольше других, хотя и тоже нализалась изрядно… и кинулась приставать к Вожникову:
– Ах, Георг… обними, поцелуй же меня, ведь мы с тобой теперь не увидимся… быть может – никогда! Ты добрый человек, милый Георг, и умный, а я…
– Ты тоже умная, девочка… Спать не хочешь?
– Нет! Хочу с тобой… чтоб мы… как тогда, помнишь?
Вскочив на ноги, Альма собралась было стянуть с себя платье, да вот незадача – пошатнулась, упала бы, да князь вовремя подхватил девушку на руки, унес в постель, да чмокнув в нос, улыбнулся:
– Спи, чудо! Тоже еще, сексу ей захотелось… Тогда уж зачем было так пить?
– К-кто пил? Я? – осоловело приподнявшись на локте, Альма моргнула и, упав головой на подушку, тут же уснула.
Не выдержала, бедолага…
– Господин Георг, – подошел к столу корчемный служка. – Вас там спрашивали.
– Кто?
– Мальчик из лавки купца… з-забыл, как его…
– Бруно зовут?
– Купца-то?
– Нет, мальчика.
– Ага. Именно так он и сказал – Бруно.
– Так позови же его, не стой!
– Понял, господин Георг.
Поклонившись, слуга выбежал во двор и вскоре вернулся вместе с лавочным мальчишкой в смешной кургузой куртке.
– Вы просили зайти, г-господин, – чуть заикаясь, сообщил тот.
Князь широко улыбнулся:
– Просил, да. На вот тебе грошик.
– О, благодарю, достопочтеннейший го…
– Еще один такой хочешь?
– Угу, – обрадованно кивнув, отрок тут же вздохнул. – Но ваша потеря так и не отыскалась, мой господин, увы.
– И черт с ней, – Егор махнул рукой и, понизив голос, осведомился: – А тебя хозяин, лавочник, посылал к кому-то?
– Н-нет…
– Значит, не хочешь второго грошика, – с укоризной попенял Вожников.
Парнишка вскинул глаза:
– П-почему не хочу? Хочу.
– А что тогда врешь-то?
– Вру? Ой… – чуть помолчав, юный Бруно решительно тряхнул длинными, тщательно расчесанными гребнем – от вшей – волосами. – Да, посылал хозяин. У него самого есть… как и сказать-то…
– Свой хозяин, – охотно продолжил князь. – И кто же это?
– Некий Ганс Фуггер, владелец бумазейной мастерской и еще кой-чего. Нас, посланцев, встречает всегда в какой-нибудь корчме… Но я знаю, где он живет, проследил как-то, так что показать могу…