Ватерлиния (сборник)
Шрифт:
Удар о воду показался совсем не сильным, а объятия воды не столь леденящими, как он ожидал. Обожгло холодом, но не более. Булькнув, утонуло «корыто» и, натянув стропы, долго утягивало за собой в глубину намокшие складки крыла. Утянуло – и пусто… Ни надувного плотика, ни спасжилета. То ли пилот, приписанный к этому флайдарту был фаталистом, то ли просто здравомыслящим человеком.
Менигон вынырнул, отплевываясь. Дыхания он не потерял, и выдержало сердце. Кожу лица стянуло холодом, ледяные струи растекались под отяжелевшей одеждой. Медленно колыхалась зыбь. Вода была обыкновенная,
Он видел, как снизилась платформа, зависла в полуметре над вяло шевелящейся водой, словно застряла в воздухе. Неужели возьмут на борт?
Не возьмут… Не дадут даже подплыть поближе – как видно, наслышаны и проинструктированы. Глупый инстинкт самосохранения скомандовал нырнуть, когда один их двоих, вылезших наружу полюбоваться, навел автоматический карабин, и Менигон с трудом подавил желание подчиниться команде. Какая глупость… Будь ты хоть трижды жителем Ореола – все равно человеческое тело цепляется за лишнюю минуту жизни.
Второй, видимо, старший по чину, отвел ствол карабина в сторону… Вот как. Он жаждет посмотреть, как бывший ведущий эксперт, а ныне разоблаченный преступник, устлавший трупами свой путь бегства с Поплавка, будет замерзать. Ну что ж, это не займет много времени, хотя, по правде сказать, интересного в этом мало.
Один из стоящих на платформе показал на что-то рукой, и тогда второй совсем опустил карабин. Это «что-то», по-видимому, находилось за спиной, и Менигон обернулся, вытолкнувшись из воды по плечи. В следующую секунду он уже плыл к платформе что было сил.
Когда из глубины к поверхности океана всплывает облако хищного криля, вода, только что бывшая спокойной и как бы маслянистой, вдруг начинает метаться множеством бестолковых мелких струй и почти сразу вскипает, резко выделяясь обширным пятном, иногда – правильным кругом. Почуявшие добычу рачки безумствуют, тысячами выскакивают из воды, щелкая пластинками крохотных панцирей, и падают обратно с шумом, похожим на дождь. Эти рачки плавают удивительно проворно. Острые жвалы с легкостью рвут броню местных рыб, не то что человеческую одежду…
Пятно беснующегося криля всплыло позади – но уже вытягивалось, преследуя добычу. Менигон терял силы. Мешала тяжесть одежды, мешал воздушный пузырь под курткой, и щелканье приближалось очень быстро. Он поднял голову. Багровые круги расплывались в глазах. Ну же!.. Где вы там, честные служаки, оболванцы Федерации? Я убивал таких, как вы, но я убивал не так… Неужели ни один из вас не подарит мне пулю?!
Он увидел их, все ту же парочку служак, и увидел их ухмылки. Платформа совсем не приблизилась – она медленно-медленно скользила над водой прочь. Ничуть не быстрее, чем плывет коченеющий пловец в пропитанной водой одежде. Но и не медленнее.
Оглушительно щелкнуло прямо под ухом.
– Застрелите же! – крикнул, задыхаясь, Менигон. – Скорее, сволочи! Я прошу милости! Вы мусор, но вы же люди…
Первый рачок вцепился в лицо.
Медленно,
Незачем рассматривать, лучше обдумать, как проскочить между ними. Правда, придумать тут можно немногое: если на эскадре уже известно о беглецах, а скорее всего это так и есть, то обнаружение и уничтожение цели – вопрос немногих минут, и гарантия стопроцентна. Одна надежда на доброго дядю куратора…
«Тебе надо всего лишь выйти в космос, дальше не твоя забота», – говорил Менигон.
«Лучше быть мусорщиком Ореола, чем президентом Федерации», – говорил Менигон.
Посмотрим…
Кстати, где он?
Погони не видно, попыток перехвата тоже. Горизонт чист. Зенитной ракетой с Поплавка или платформы меня уже не достанут, да и энергоизлучателем, пожалуй, тоже: не позволит рассеяние в атмосфере. Но то меня, подумал Шабан, – а Винсента? Позднее стартовал, плохо летел… Удивительно, что летел вообще!
Он выкрутится. Он всегда находил выход – за себя и за других. «Обо мне не беспокойся», – сказал он, и не было в его голосе ничего, что пробудило бы сомнение.
Значит, выкрутится.
«Шершень» быстро набирал высоту и чуть медленнее – скорость. Сопротивление воздуха в стратосфере все же чувствовалось, на кожу передавалась упругая отдача и легкое, терпимое жжение. У огромной жидкой Капли невелика скорость убегания, и выход на низкую орбиту возможен уже через несколько минут…
Там все и решится, подумал Шабан.
Спокойствие… Сосредоточенность на цели… Давно пропал страх первых минут полета, вслед за ним без остатка рассосалась вспышка пронзительной радости: оказывается, он ничего не забыл! А неплохо они усовершенствовали управление за двадцать лет… И все равно нельзя управлять флайдартом, когда в голове ревет торнадо. В голове должен царить штиль.
Машина послушно отзывалась на любое желание не мозга – тела. Тело лучше знает, как лететь. Если бы сейчас навязали воздушный бой, можно было бы смело принять его, не пытаясь уклониться.
Как нечто мелкое, не заслуживающее внимания вспоминался прорыв к флайдрому через центр Поплавка. Менигон, старый опытный волк, верно рассчитал за волчонка: там не ждали прорыва, единственный заслон состоял целиком из корабельной полиции, меньше всего желавшей связываться с опасной дичью.
На свою беду они все же попытались остановить его. Они пытались его убить, по приказу или с испуга, и тогда он стал убивать их, как убивал в Порт-Бьюно почти таких же, как эти. Уже на флайдроме насели так, что пришлось пустить в ход ритуальный кортик – там он и остался в чьем-то животе… Они ожидали лишь ненависти глубинника к холуям, они не знали, что этот человек станет неожиданно для самого себя холоден и расчетлив, что он вырывается из запертой жестянки не в первый раз…