Вавилонская башня (сборник)
Шрифт:
— Нашел о чем думать!
— Места себе не нахожу. Неделю назад мне исполнилось пятьдесят пять. И что? Ничего!
— Хорошенькое ничего! Два миллиона на текущем счету.
— Есть мультимиллионеры, миллиардеры. А кто о них знает, кто будет помнить через сто лет? Я хочу остаться в памяти людской, как пирамида или как Паганини.
— Слушай, а может, ты играешь на чем-нибудь?
— Ненавижу музыку.
— Чудак! Мечтает о бессмертии, а музыку ненавидит! Стихи пишешь?
— Помилуй! Всю жизнь разводил свиней.
— И, надо сказать, неплохо.
— Но ни один свиноторговец, даже самый разгениальнейший, не вошел
— У тебя есть какое-нибудь хобби?
— Стыдно сказать.
— Стыдиться нечего. Шутка ли — бессмертие!
— В свободное время коллекционирую маленьких свинок.
— Поросят?
— Фарфоровых. Собираю статуэтки. В моей коллекцир почти две тысячи штук.
— С ума сойти!
— Зачем сходить с ума? Возьми и заработай миллион.
— За такую сумму я тебя обессмерчу. Это уж как пить дать. А где гарантия, что ты сдержишь слово?
— Заключим договор.
— И заверим у нотариуса?
— У кого угодно. У нотариуса, у дьявола, у директора банка.
— Распорядись, чтобы составили соответствующий документ. Завтра и подпишем.
— При одном условии.
— А именно?
— Твое предложение рассмотрит специальная комиссия. Я приглашу умных людей — профессоров, юристов, газетчиков.
— Приглашай, не возражаю.
— Если они единогласно решат, что, осуществив твое предложение, я обессмерчу свое имя, получишь миллион. Идет?
— Идет.
Я простился с Дональдом Харботтлем, которого, как и многих в округе, обогатило разведение свиней, и отправился к реке, чтобы пораскинуть мозгами. Каким образом можно обессмертить этого типа? Его свиней награждали золотыми медалями, он пользовался славой хорошего специалиста, разбирался в свиньях. Остальное его не интересовало.
Помню, когда ракета с людьми опустилась на Луну, я сказал Дональду: «Слышал, истинное чудо, человек гуляет по небу? Еще немного — высадится на Марсе». «Хо, — проворчал он, — ну и что? Астронавты бойкотируют мои консервы, говорят, свинина скверно переваривается, возникают дополнительные перегрузки… А ведь моими свиньями можно кормить новорожденных!»
Он покраснел — жилы на висках вздулись — и выбежал из кафе. Неделю я его не видел. И вдруг звонок. Приходи, говорит, у меня важное дело. Ты читаешь много, за обедом газету, за ужином книжки, а я человек простой, кончил только воскресную школу, учиться времени не было. Отец умер, свиньи дохли, надо было все бросать и приниматься за тяжелую работу, спасать дело. А теперь одна мысль не дает мне покоя. Помоги, не пожалеешь. Ну и рассказал о своей тоске по бессмертию. Миллион на улице не валяется. Как обессмертить Дональда Харботтля?
На следующий день при свидетелях мы подписали договор.
Я попросил неделю сроку и небольшой аванс в счет гонорара.
— Думай хоть год, но не больше, — сказал Дональд и вручил мне сто долларов.
— Или я придумаю что-нибудь за месяц, или пропади они пропадом — и договор, и миллион, и твое бессмертие.
Как назло лето в тот год выдалось скверное, сухое, от жары плавился асфальт на улицах, выгорали дотла городские газоны, кровь кипела в жилах, а о том, во что превращались мозги, лучше не говорить. Днем я сидел в ванне и, положив грелку со льдом на темя, предавался размышлениям, литрами поглощая черный кофе, ночью же бродил по плоской крыше небоскреба, с которой открывалась изумительная панорама города. Луна освещала стены домов,
— Ах, звезды, — вздыхал торговец-астроном, — звезды чудесны! Белые карлики, красные гиганты, сверхновые, двойные. Посмотрите, вон то малюсенькое облачко — это Крабовидная туманность. Когда-то на этом самом месте разгорелась дивная звезда. В 1054 году сверхновая взорвалась, произошла космическая катастрофа, и от изумительной звезды остались лишь клочки туманности.
— Очень интересно, — согласился я без особого энтузиазма. — А вам не жаль времени?
— Разве можно спать, когда небо так прекрасно?
— Прекрасно? Миллиарды светящихся точек. Что в них прекрасного? Вот если бы вы в свой телескоп увидели марсиан или, еще лучше, марсианок, тогда другое дело.
— Мы знаем, что на Марсе нет разумных существ.
— Не настаиваю на марсианах. Если с помощью этого телескопа я увижу существ из другого мира, тогда скажу: мистер Ольстер, вы не зря потратили время, ваше имя войдет в историю… А, дьявол!
— Что случилось?
— Ничего! Голова прямо разламывается от боли.
Я извинился перед астрономом и помчался в свою комнату на тридцатом этаже. Голова действительно разламывалась, но не от боли, а от избытка мыслей. Я не мог уснуть, настолько я был возбужден. Меня осенило. Да, да! Дональд Харботтль стоит на пороге бессмертия, вскоре он переступит этот порог, я получу гонорар, заработанный тяжким трудом. Нужен подробный план действий, нужно все учесть, ознакомиться с соответствующими материалами. Господи, сколько же было этих «нужно», они все разрастались и разрастались до бесконечности. Назавтра я заглянул в библиотеку, в полдень навестил Дональда.
— Сегодня же купишь телескоп. Мы установим его на крыше твоей виллы в Биг Хорн. С понедельника начнешь надоедать всем рассказами о своем новом хобби.
— Астрономия?
— Вот именно — астрономия. Астрономические наблюдения. Через полгода…
— Смилуйся, — простонал Дональд, — шесть месяцев без сна!
— Глупости. Спать будешь как сурок. Так вот, через шесть месяцев ты поднимешь весь город на ноги сообщением, что открыл новую звезду.
— Новую звезду, говоришь? Ну, ну, недурно, недурно. Свиноторговец открывает новую звезду, сбегаются людишки, начинают трепать языками, идиоты и мудрецы принимаются болтать обо мне. Хорошо… — он задумался, — хорошо, но маловероятно. Можно годами торчать у телескопа, а где уверенность, что именно мне посчастливится обнаружить что-нибудь новое?
— Ты не дал мне докончить. Через несколько минут наблюдений ты придешь к выводу, что эта звезда движется, что она летит в сторону Луны.
Дональд открыл рот. Давненько я не видывал такого изумления.
— А потом, — продолжал я, — они установят с тобой связь.
— Они, — повторил он, проглатывая слюну. — Кто они?
— Представители иной цивилизации. Они много веков изучают космос и обратили внимание на нашу планету.
— Почему?
— Почему, почему, не все сразу, дай мне подумать, я наверняка что-нибудь скомбинирую, не бойся.