Вавилонские книги. Книга 1. Восхождение Сенлина

Бэнкрофт Джосайя

Он собрался попробовать вторую свечу, когда далекий стук резко прекратился. Они на мгновение замерли, как испуганные олени, а затем без слов поспешили в солярий по соседству.

Солярий был ужасным издевательством. Его стены окрасили так, чтобы те напоминали окна, из которых открывался вид на облака, похожие на цветную капусту, и солнце, похожее на яичный желток. Малиновка, нарисованная в полете, больше напоминала раздавленного на стекле жука, чем живую птицу. Многие комнаты выглядели такими же: неуклюжими декорациями. Большинство предметов представляли собой пустые оболочки, бутафорию. Дом был сценой во

всех смыслах, только вот там, где полагалось находиться публике, располагалась всего лишь еще одна стена. Сенлину вдруг захотелось, чтобы свет очей прогнал тени со сцены. В кои-то веки он пожелал оказаться в центре внимания.

Они пробирались через комнаты и коридоры. У Сенлина замирало сердце, когда ключ скрежетал в замке. Звук был мучительным, как трение песка о стекло. Даже их дыхание и шорох объемных юбок казались грохотом. Когда Сенлин приблизился к углу и увидел призрак вскинутой сабли, он взвизгнул и замахнулся кочергой.

Пустая вешалка ударилась о стену и с грохотом упала на пол.

Эдит от ужаса оскалилась на него. Он, беспомощно извиняясь, пожал плечами. Что он мог поделать? Он не приспособлен к таким интригам. Он попытался объяснить, но она зашипела, веля заткнуться, и поспешила дальше.

Заперев дверь в короткий унылый коридор, они вошли в спальню, где почти все место занимала огромная кровать с четырьмя столбиками, под балдахином из янтарных шелков. Дверь слева от кровати была обозначена полированной «К».

– «К» – это Керрик Мейфэр. Мы в его комнате, – сказал Сенлин, вороша угли в облицованном зеленой плиткой камине, чтобы осветить комнату.

Эдит сражалась с кринолином.

– Это просто смешно. – Она повернулась спиной к Сенлину. – Расстегните меня.

Просьба его ошарашила. Какая леди способна о таком просить? Он с глупым видом уставился на ее шею, на карамельную кожу, на темную россыпь веснушек. Он осознал, что с того мгновения, как их свели мрачные обстоятельства, избегал мыслей о том, кто она такая и как сюда попала. Сперва он предположил, что она леди, потому что такова была ее роль, – и теперь критиковал за поведение, неподобающее леди. Абсурд! Он-то никакой не дворецкий. Нет, она человек, как и он, с прошлым и с домом. Судя по всему, она потерялась или тоже кого-то потеряла. Возможно, где-то какой-то мужчина в эту самую минуту тосковал по ее шее, увиденной в миг близости. Эти мысли удивили Сенлина и оживили воспоминания о Марии и медовом месяце, который он испортил.

Расстроенный путаницей мыслей, Сенлин буркнул:

– Зачем?

– В смысле? Зачем снимать десять фунтов каркаса и оборок, пока за мной гонится вооруженный псих? – Она бросила на него взгляд через плечо, придерживая рукой волосы, темные как плодородная земля. – У двух женщин ушло полчаса, чтобы засунуть меня в эту штуку. Сама я не выберусь.

Он нервно огляделся и устыдился, когда увидел постель.

Она вздохнула:

– Вы монах?

– Нет.

– Тогда расстегните платье!

Их прервал тихий скрип, еле слышное потрескивание досок. Звук, казалось, исходил со стороны коридора, хотя с той же легкостью мог раздаваться с потолка или из-под пола. Вообще-то, у Сенлина возникло странное ощущение, что скрип доносится из угла комнаты, который располагался дальше всего от дверей и был пуст, если не считать латунного клапана на стене.

У

него встали дыбом волоски на руках, как иной раз бывало в классе, когда он поворачивался спиной к ученикам. Волоски вставали дыбом, и он понимал: позади что-то не так, кто-то не на месте, или кто-то замахнулся, чтобы бросить бумажный шарик, или…

Он дважды повернулся вокруг своей оси, высматривая, что же вызвало такой эффект. Но вокруг не было ничего – только тени ползали по стене.

Глава одиннадцатая

Если актеры, сценарий или режиссер хоть в чем-то хороши, то публика будет бояться лишний раз вздохнуть. Не считая, конечно, комедий. В этом случае тишина в зале – вещь ужасная и мучительная.

Популярный путеводитель по Вавилонской башне, III.XI

Они разыскали спальню Эдит, там оказалось темно. Сенлин вернулся в предыдущую комнату, зажег щепку и принес, словно факел. Он быстро поднес палочку к камину, где громоздилась куча пепла, и разжег огонь, воспользовавшись дровницей. Пока он этим занимался, Эдит попыталась открыть крепкую дверь, украшенную буквой «Э». Она не удивилась, обнаружив, что та заперта.

– И почему я оставила свой ключ?

– Ничего не поделаешь. Я могу попытаться выбить дверь… – Еще не договорив, он вспомнил дверь, через которую вошел сам. Она была крепкой, как дамба.

– Вы уверены? – сказала она с сомнением, повернувшись к нему. Она правильно оценивала его силы, но Сенлину все равно захотелось убедить ее в обратном. Он ведь, в конце концов, ученый, а не головорез. Возможно, если бы в этом мире было побольше ученых и поменьше головорезов, им бы не пришлось спасаться бегством! Но он ничего не сказал. – Мейфэр точно услышит, как вы в нее колотите, и загонит нас в угол.

С этим он поспорить не мог.

– Теперь я понимаю, где нахожусь, – продолжила Эдит. – Фойе в той стороне.

Широкая лестница с узкой зеленой дорожкой поднималась к потолку, резко упираясь в плоскую штукатурку там, где должен был начаться второй этаж. Вход, расположенный напротив нижней части лестницы, был нарисованным.

– Несмотря на все свои двери, этот дом полон тупиков, – заметил Сенлин.

– Обеденный зал вон там. Мы почти добрались до кухни, – сказала она, подбирая тяжелые юбки с театрально преувеличенным усилием. – Если он там, а я запутаюсь из-за дурацких тряпок, виноваты будете вы. – На ее лице промелькнула нервная улыбка, а потом она бросила тревожный взгляд на кочергу, которая безвольно свисала в руке Сенлина. – Жаль, что у нас нет меча.

– Я никогда в жизни не держал в руках меч.

Как будто обезоруженная его прямотой, она снова улыбнулась:

– Я тоже. – Она увидела, что кочерга дрожит в его руке, и ее улыбка поблекла. – Помнится мне, там, на стенах, были такие штуки, вроде щитов. Верно? – (Сенлин кивнул.) – Я предлагаю снять один и, если понадобится, использовать его как таран. Мы вдвоем должны одолеть одного старого пьяницу.

– А если они бутафорские?

– Меч был вполне настоящим, – возразила Эдит.