Вавилонские младенцы
Шрифт:
Когда Урьянев направлялся к двери, Романенко получил сообщение от компьютерной программы: вооруженные формирования группировок «Джихад» и «Революционный фронт» держат оборону у Иссык-Куля. Упорные бои в районе Капчагая. Отряды СОУН прорвались в окрестностях города Токмак.
Алма-Ата расположена недалеко от киргизской границы, и аэропорт оказался в нескольких часах пути от боевиков Акмада. Если аэропорт будет взят, а СОУН и его союзники атакуют город, придется реагировать со всей возможной быстротой, поэтому подопечная должна быть рядом.
До
Это не входило в список расходов, который возместит Горский. Романенко знал: ему платят за то, чтобы он предусматривал подобные ситуации. Но того, что произошло сейчас, полковник предвидеть не сумел.
Трое членов команды вошли в комнату в сопровождении Урьянева. Романенко предложил им сесть и объяснил положение дел:
— Вечером в столице введено осадное положение и комендантский час. Завтра аэропорт наверняка закроют. Сотрудники нашего отдела сейчас просчитывают варианты развития событий.
Тороп выпрямился в кресле:
— Вы считаете, что СОУН способны смести казахскую армию?
— Проблема не в этом, — ответил Романенко, — они в состоянии создать угрозу для аэропорта и задержать начало нашей операции.
— Как вы советуете поступить?
— Мы должны заняться Мари Альфа. Нужно быть готовым изменить план. Сегодня ночью.
— У вас есть какие-то предложения?
— Мы изучаем все имеющиеся возможности.
Тороп встал и подошел к письменному столу:
— У вас есть карта?
Романенко смерил наемника холодным взглядом:
— Зачем?
— Чтобы вы показали мне эти возможности. Я отвечаю за проведение операции, иначе говоря, рискую собственной задницей, так что у меня есть право голоса.
Романенко тихо всхлипнул от смеха. Он повернул к Торопу экран с изображением карты и пальцем указал на ней несколько важных географических пунктов:
— Бишкек. Мне сообщили, что вдоль почти всего шоссе, которое туда ведет, развернулись ожесточенные бои. Капчагайская трасса в сторону Западного Китая. Думаю, не стоит говорить вам о том, что там сейчас чрезвычайно жарко. Дорога через Кетменские горы — вариант даже не рассматривается, уже несколько месяцев она перерезана под Нарынколом, на реке Текес. Остается два северных шоссе. То, по которому мы проехали вчера к Чингизским горам, оно огибает озеро Балхаш с востока. И второе — трасса, проходящая по западному побережью озера в сторону Караганды. В обоих случаях нужно будет как можно быстрее добраться до Новосибирска и сесть на самолет до Владивостока, а затем — до Ванкувера, без посадки в Токио.
— Ехать до Новосибирска по шоссе? Две тысячи километров? Тогда следовало бы уже давно находиться в пути, если мы хотим успеть до завтра.
Романенко еле заметно усмехнулся
— Тысяча шестьсот километров. Вы проедете по шоссе лишь столько, сколько необходимо, чтобы выбраться из этого бедлама.
— А дальше?
— В условленное место за вами прилетит вертолет или легкомоторный самолет. Он и перевезет вас в Россию.
Тороп молча изучал карту. «Где-нибудь к северу от столицы, в степи», — подумал он.
— Это мне подходит, — сказал он и снова сел в кресло.
Машина мчалась во мраке казахской ночи подобно бесшумной ракете. Мощная «хонда» с российскими дипломатическими номерами. При ее приближении шлагбаумы на всех КПП поднимались, отдавая честь, как на параде. Светящиеся зеленым пунктирные линии образовывали в небе на востоке сложное переплетение фосфоресцирующих парабол. Ярко-белые вспышки и желтые огни сменяли друг друга с минимальными интервалами: казахская авиация приступила к ночной бомбардировке военных баз противника в районе Капчагая, а противовоздушная артиллерия СОУН отчаянно огрызалась.
Машину вел капитан Урьянев. Тороп сидел на переднем кресле рядом с водителем. Сзади между Уотермен и Доуи сидела Мари Зорн. Девушку сморил сон, и ее голова слегка подрагивала на плече израильтянки в такт движению автомобиля. Эта бледная красота не имела ничего общего с окружающим миром. Бывший сержант ЦАХАЛа смотрела на миниатюрном экране наладонника передачу о музыкальном стиле «индастриал». Из наушников доносились гипнотический ритм и пронзительный металлический скрежет, заглушавшие тихое урчание мотора.
Рыжий уроженец Белфаста, сидевший по другую сторону от Мари, погрузился в созерцание воинственного светового шоу, разворачивавшегося в небесах. На его губах застыла легкая усмешка пресытившегося профессионала, но глаза сверкали от возбуждения, которое Тороп не мог не разделять. Ирландец наслаждался красотой.
В зеркале заднего вида отражались фары автомобиля, следовавшего за ними по пятам. Машину вел водитель Романенко, в ней находились Солохов и двое крепких донских казаков.
Оба автомобиля покинули посольство в самую глухую пору ночи.
Фронтовые сводки не приносили хороших новостей. Решением президента в стране только что было введено чрезвычайное положение. Дорога из столицы в аэропорт оказалась перерезанной. Там развернулись кровопролитные бои, все рейсы, запланированные на этот и последующие дни, были отменены. Романенко узнал об этом от одного из своих агентов, вкалывавшего в гражданской авиации Казахстана.
«Урьянев гонит как на пожар, — подумал Тороп, бросив взгляд на приборную доску. — Он явно питает слабость к ста восьмидесяти километрам в час». Урьянев мог себе это позволить: ни один казахский милиционер не рискнул бы остановить автомобиль с российскими дипломатическими номерами ни за банальное превышение скорости, ни по любой другой причине. Особенно этой ночью.