Вавилонский голландец
Шрифт:
Мэрион молча перевела взгляд с опушенных светлой щетиной розовых губ придурка на собственную сумку, валяющуюся на соседнем стуле. Потом обратно. И еще раз.
– Мартин?
– Ты выглядишь потрясающе.
– Ты занял мое кресло.
– Ни фига, я был первым. Оставлять сумку нечестно.
– А кидать чужие вещи честно?
– Нет, – покладисто согласился Мартин, – тоже нечестно. Так что мы оба жулики, но я подвинусь, и мы оба поместимся. Не такая уж ты и толстая. Все, молчу, молчу.
Мэрион пихнула его бедром, втиснулась
– Почему ты не писал?
– Ну, ты же тоже не писала…
– Я думала, тебе больше не хочется…
– Ну вот, и я так думал, – честно ответил Мартин. – А сюда зашел и вижу: хочется. Пойдем, я тебе покажу очень странный клен. Прикинь, он наполовину в тени растет, а наполовину на солнце. Пигменты накапливаются по-разному, летом не видно, а осенью он ровно наполовину красный, а наполовину желтый. Как по линейке.
– Пошли смотреть на клен. – Мэрион решительно закинула сумку на плечо.
– А кофе?
– Кофе возьмем с собой.
Через неделю она переехала к Мартину, а еще через неделю вышла на работу. Приличная позиция, известная контора, очень хорошая страховка, пенсионный план. Жизнь складывалась настолько удачно, что она иногда целый день забывала взглянуть на себя в зеркало. Роман был заброшен, сексуальные предпочтения героини потеряли остроту, уступив место более насущным вопросам. Мама почему-то не хотела знакомиться с Мартином.
– Мэри, детка, ну зачем нам знакомиться?
– Мам, я с ним живу! Тебе что, не интересно, с кем я живу?
– Очень, очень интересно, но знакомиться-то зачем?
Мэрион хотела возразить, что она с ним живет, но вспомнила, что она это уже говорила. Цикл, подумала она, дурная бесконечность, тупик. Этак мы ни до чего не договоримся.
А ей ужасно, ужасно хотелось похвастаться Мартином. Разумеется, она продемонстрировала его коллегам, разумеется, они ходили в рестораны, она даже купила абонемент в филармонию и дважды выгуляла Мартина в костюме, новое платье без лямочек, блузку с вот таким воротником, шелковую шаль и серьги с настоящими бриллиантами, которые он подарил ей на помолвку. Да-да, помолвку! Дизайнерские серьги от Керна, сетка из золотого дождя. «Правда, похоже на рыболовные снасти? – криво улыбаясь, заметил он, доставая их из коробочки. – Я подумал, тебе должно понравиться, ты любишь все дурацкое. Кстати, выходи за меня замуж».
Знакомство с родителями стало неизбежным. Они решили провернуть все в один день, на обед пригласить родителей Мартина, а ужинать пойти к маме Мэрион, все равно она приходит домой поздно. Будущие родственники Мэрион понравились. За обедом мама Мартина осведомилась, благополучно ли они доехали (из Квинса в Манхэттен), папа спросил, какое вино она предпочитает (сухое или портвейн).
– У тебя изумительные родители, – сказала Мэрион. – Такие спокойные люди!
– Ты им тоже очень понравилась, – ответил Мартин.
– А чего ты хихикаешь?
– Я? Я серьезен как прокурор, – ответил Мартин и хрюкнул. – Позвони своей матушке и скажи, что мы приедем. А лучше, что ты приедешь, а про меня ничего не говори, а то она еще сбежит.
Мэрион открыла дверь собственным ключом. В коридоре горел свет, из кухни пахло чем-то вкусным.
– Чччерт, – сказала Мэрион, – как неловко. Она будет угощать, а мы только что ели.
– Потерпим, – подмигнул ей Мартин. – Главное, чтобы не сбежала.
– Мэри? – Мама вышла из кухни, раскрасневшаяся и очень молодая, просто поразительно, как она выглядит. – Мэри… Я же просила…
– Мама, это Мартин, – затараторила Мэрион. – Мартин, это моя мама, Дженнифер. Мама, мы с Мартином решили пожениться, правда здорово? Пойдемте скорее это отметим, мы вот и шампанского принесли, «Дом Периньон», полусухое, твое любимое…
– Ну ты даешь! – неожиданно заржал Мартин. – Убедительно, сил нет!
– …и икры… – машинально закончила она и повернулась к Мартину: – Что ты имеешь в виду?
Мартин, улыбаясь, показал на маму:
– Если бы я не видел, что тут пусто, я бы решил, что ты действительно с ней разговариваешь.
– …
– Здорово, очень. Вот так все и скажешь, только еще добавь, что ты меня любишь больше жизни. Во сколько она придет?
– Мартин, ты что, смеешься над нами?
Мартин, не отвечая, все еще хихикая, аккуратно обогнул маму и отправился на кухню. Там он по-хозяйски открыл холодильник, поставил шампанское охлаждаться, проверил, есть ли лед, включил настольную лампу и уселся на кухонный диванчик, улыбаясь до ушей.
– Уютно у тебя, – заметил он.
– Мартин, это не смешно, что на тебя нашло? – Мэрион начала злиться. – Немедленно извинись перед мамой!
– Мэрион, в этой квартире пусто. Здесь только я и ты. – Мартин все еще улыбался, но теперь уже чисто машинально. – Твоя маман все еще секретарствует, дай ей бог здоровья. Иди-ка сюда, чучелко, я тебя, пожалуй, брошу в терновый куст…
То, что произошло дальше, Мэрион помнила очень плохо. Кажется, Мартин смеялся, кривлялся и показывал пальцем куда-то вбок. Кажется, мама всхлипывала и пыталась что-то объяснить. Кажется, Мэрион наконец разозлилась всерьез.
– Ах ты дерьмо! А ну пошел отсюда, сука циничная!
Мартин отшатнулся, потер покрасневшую от удара щеку. Поморгал.
– Ты все еще здесь?! Вон, я сказала! Вон, и чтобы духу твоего здесь не было!
– Мэри…
– Пошел. Вон.
Вытолкав упирающегося Мартина, Мэрион захлопнула дверь и обернулась к маме.