Вайпер
Шрифт:
Хейло бросился на ступеньки следующего пролета, пока я поднимался по первому, и быстро преодолел два лестничных пролета. Но у меня было преимущество: я не оглядывался и не останавливался посмотреть вниз. Я видел расстояние между нами, а Хейло — нет. Каждый раз, оглядываясь назад, чтобы определить мое местоположение, он замедлялся. Так мы добрались до последних ступенек, и я преодолел их. Ангел почти выбежал на крышу, к свободе, но как только его рука опустилась на дверную ручку, я потянулся к нему и схватил за запястье.
Контакт прошиб электрическим разрядом все мое тело, и тело Хейло —
Ангел сжал мои пальцы и отцепил их от своей руки, но я вновь перехватил его и привлек к себе с такой силой, что он споткнулся, вскинув руку. Когда Хейло коснулся ладонью моей груди прямо над сердцем, в голове промелькнула мысль: может ли он ощутить его бешенный стук. Я задавался вопросом, знал ли Ангел, что мое сердце так бьется из-за него, пусть ему и было уже все равно. А потом Хейло поднял голову. В его глазах вспыхнула ярость, он буквально вонзил пальцы мне в грудь и оттолкнул меня, застигнув врасплох. Моя хватка ослабла, и он выдернул руку. Хейло отступил назад, прожигая меня «пошел-ты-на-хер» взглядом, которого я никогда не видел прежде. Затем протянул руку к двери и взялся за дверную ручку.
Хейло развернулся, открыл дверь и выскочил наружу. Казалось бы, прямой посыл «отвали», но я пошел следом. Видимо, я был одержим или типа того, потому что не собирался позволить Ангелу уйти от меня. Мне нужно было прикоснуться к нему, поговорить с ним и каким-то образом заставить его понять, что все ужасные слова, произнесенные мной сегодня, были сказаны для его блага. Я сделал это лишь для него.
Хейло застыл недалеко от меня. Он стоял спиной ко мне, изучая взглядом городские огни, и его послание было очевидным: уходи. Когда я приблизился, плечи Ангела напряглись.
На кончике языка вертелись слова. Те, что я никогда никому не говорил: прости меня. Десять букв, два слова, и, все же, из всех возможных произнести их было тяжелее всего.
Хейло по-прежнему стоял спиной ко мне. Я подошел к нему и, хотя не прикоснулся, он отшатнулся от меня как от чумного. Не давая ему возможности сбежать, я схватил его за руку и развернул к себе, приложив спиной к бетонной стене. Необходимо было завладеть его вниманием, отрезать все пути к отступлению, поэтому я запер его, прижавшись бедрами.
Не будь этих последних часов, Хейло обрадовала бы такая перестановка. Но с тех пор, как я ушел и послал все к чертям, ему уже не нравилось положение наших тел. Хейло напрягся, грудь у него резко вздымалась и опадала, словно из-за близости ко мне ему не хватало воздуха. Он не глядел на меня. Мы стояли нос к носу, и все же он смотрел куда угодно, только не на меня.
Я прихватил Ангела за подбородок в ожидании его взгляда. Сначала он отказывался, но я был достаточно терпелив, и вскоре бледно-зеленые глаза, наконец, замерли на мне. Я открыл рот, чтобы произнести эти два слова, десять букв, но Хейло высвободил руку и приложил ладонь к моему рту.
Ошеломленный, я уставился на него. Он покачал головой, не желая слушать меня, не желая внимать моим извинениям. Я сегодня сказал больше, чем он хотел услышать. И если
Я резко втянул воздух через нос и опустил руку на его подбородок. Взгляд, направленный на меня, пронзил до глубины души. Господи… Я причинил ему боль. Я знал, что он разозлился из-за ужасных вещей, сказанных мной, но глядя в его глаза, замечая всю глубину этих эмоций, которые я не хотел видеть никогда.
Хейло удерживал мой взгляд, обнажая для меня все эмоции. Он все так же прижимал ладонь к моим губам, прижимал крепко. Но я чувствовал, как его пальцы легонько подрагивают. Из-за гнева и разочарования? Из-за напряжения, исходившего от него? Из-за чего-то еще?
Блядь. Последнее, чего я хотел — дать определение нашим чувствам. Вот только нельзя и дальше отрицать, что чем бы они ни были, они точно не подпадали под категорию случайный трах. Я не уверен, что между нами вообще имел место случайный трах. Но это неважно — это не значит, что может случиться нечто большее. Все должно идти своим чередом, и возможно, мне стоило отпустить Ангела, а не усложнять и без того непростую ситуацию.
Будто прочитав мои мысли, Хейло внезапно оттолкнул меня, использовав ладонь на моих губах и пихнув второй рукой меня в грудь. Но я не дал ему далеко уйти, отбил его руку и схватил за бедра. Просунув пальцы в шлевки на поясе его джинс, потянул на себя, но он крепко сжимал мои предплечья, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки.
Я не хотел быть так далеко от него. Я хотел держать его в своих руках, и вот здесь была проблема. Потому что больше всего в этот момент мне хотелось целовать его злые губы, пока он не открылся бы. Я хотел запустить пальцы в его волосы, откинуть его голову назад, оголяя шею, и провести языком дорожку от межключиной впадины до подбородка. А после — ощутить его тело под собой, то, как оно изгибается, пока мы соединены самым глубоким способом из возможных.
Я не просто хотел всего этого. Я нуждался в этом. Нуждался в Ангеле. Он все еще крепко удерживал меня за предплечья, но это не имело значения. Я вытащил пальцы из шлевок на его джинсах и обхватил его лицо ладонями, чтобы погрузиться в поцелуй, которого так жаждал. Этот поцелуй застал Хейло врасплох, он замер. В голове промелькнула мысль, что, возможно, я зашел слишком далеко, и он ударит меня. Но блядь. Это стоило того, а я заслуживал и худшего.
Когда до Хейло наконец дошло, что происходит, он отстранился от меня. Он тяжело дышал, глядя на меня со смесью растерянности и возмущения.
Ангел не ударил меня, но не ушел. Я снова потянулся к нему, зарылся пальцами в его волосы, а ртом захватил его губы. Но теперь он был готов к этому. Хейло оттолкнул меня, прежде чем я распробовал его вкус.
Он отошел на пару шагов назад и вытер рот тыльной стороной ладони, демонстрируя четкий ответ, но я не купился. Почему? Возбуждение в его джинсах сказало мне о другом.
Но поскольку Хейло не отводил взгляда от меня, то не заметил стену позади, пока не врезался в нее задницей.