Вайсштальберг (книга снов)
Шрифт:
На фасаде здания между первым и вторыми этажами я увидел между окон маленькую бронзовую статую младенца Меркурия с кадуцеем в руках и маленькими крылышками на шапке и на ногах.
Площадка перед парадным подъездом была уложена квадратными, стёртыми и обросшими травой плитами. Массивная дверь наполовину стеклянная наполовину из цельного дерева соединялась озеленевшей латунью, латунными же были и ручки двери.
Вблизи здание выглядело типичной свежей заброшкой, то есть домом недавно расселённым, о котором ещё не проведали бездомные, наркоманы и уголовники, ещё хранящим тепло старых жильцов. Я вошёл в подъезд.
Помещение
Здесь я убедился, что структура здания несёт странный характер, больше указывая на административное, а не на жилое предназначение. Длинный широкий коридор опоясывал здание на каждом этаже внутри. В конце коридора находился следующий подъезд, а там новый коридор и т. д. Другие ответвления вели вглубь здания к окнам, выходящим во двор. В коридорах одна сторона была занята высокими окнами вполовину стены, а с противоположной стороны находились проходы в какие-то помещения. Двери иногда шли почти вплотную друг к другу в большом количестве, но порой и на десяток метров встречалась только одна дверь. Они казались похожими на старые двери коммунальных квартир, с какими-то квиточками, рамками, табличками и прочими указателями прибитым и приклеенным рядом на стене. Только звонков с фамилиями жителей я не увидел.
Я подошёл к одной из дверей. На ближней красовалась табличка 'Архив психотравм личности' и я заколебался. Следующая дверь была обычной, обитой побуревшей от времени кожей. Дёрнув за ручку, я внезапно оказался внутри.
Обстановка комнаты походила на музей европейского быта 19 века. Внутренняя отделка из дерева, обилие предметов мебели: столов и столиков, кресел, диванов, стульев, шкафов. Типичная гостиная какого-нибудь британского буржуа, петербургского почтенного правоведа-западника, датского дворянина или иоганнесбургского концессионера. Казалось, будто хозяева ненадолго вышли и скоро вернутся.
Из окна открывался вид на высокую стену леса.
– Добро пожаловать в Вайсштальберг!
– я удивлённо обернулся и увидел пожилого, но бодрого импозантного седого мужчину в стареньком выцветшем халате, больших очках с частично тонированными стёклами и с толстой деревянной палкой с резной ручкой, на которую он опирался правой рукой.
– Меня зовут Ксенофонт Адрианович, - представился незнакомец.
– Я эмерит, профессор кельтского права, продолжаю скромные домашние исследования. Даже не поверите, сколько мне лет.
– Старик улыбнулся, и я вполне поверил ему в это мгновение.
– Я местный долгожитель, живу здесь д-о-о-о-лго.
– Старик внезапно замолчал и смотрел на меня с улыбкой на застывшем лице.
– Я ведь тут можно сказать один остался из прежних жильцов.
– Вы хотите сказать, что это жилой дом?
– жадно спросил я. Мне не терпелось понять предназначение здания в прошлом. То, что сейчас оно оказалось фактически заброшено, для меня не являлось секретом.
– Вы позволите?
– профессор, кряхтя, сел на диван.
– Об этом можно поспорить, ведь в разные времена здесь находились и различные архивы, и меблированные комнаты и даже работный дом. Ну да это, молодой человек, далеко не главное.
Расселили нас всех уже давно и учреждения и жильцов, а я не стал уезжать. Плюнул на всё и остался. И хотя с тех пор много уже прошло лет, но очень редкие новые люди добрались сюда. Очень удачное место для нашего дома, - рассмеялся профессор, потирая руки.
– Сложно добираться,
Я вам, молодой человек, не буду многое рассказывать и не смогу, наверное, всё объяснить так, чтобы было понятно и убедительно. Да я и сам многое не понимаю. Скажу одно - очень немногие добираются в Вайсштальберг, а это значит, что вам выпал поистине счастливый билет. Вас ждёт незабываемое приключение, потрясающее путешествие в высших сферах духа. Здесь вы сможете полностью утолить свою жажду исследований. Ведь вы исследователь?
– старик вопросительно смотрел на меня.
– Пожалуй, да, - подумав, ответил я.
– Но что такое Вайсштальберг?
– О, это корабль, несущийся сквозь время-пространство, зеркало мира. Просто очень очень старый дом, но в неплохом состоянии, наполненный массой вещей, оставшихся от прошлого и от будущего. И здесь ещё действуют некоторые коммуникации. Кое-где есть и электричество, вода, даже газ. Ближние к лестницам помещения занимают кухни, там вы найдёте старые продовольственные припасы - консервы, чай. Изучайте, осматривайтесь, уверен, что вас многое удивит. А позже мы обсудим вместе ни одну концепцию Вайсштальберга.
– А с чего вы могли бы посоветовать мне начать осмотр здания?
– спросил я.
– Это хороший вопрос, - ответил Ксенофонт Адрианович.
– Мы находимся в южном крыле, в самом его углу, где начинается западное крыло. Вас следует идти на восток, и тогда вы увидите башню, располагающуюся строго посередине. Найдите её и тогда начнёте свой путь познания В. по-настоящему.
– Вы очень приятный и культурный молодой человек, - сказал профессор напоследок, - и я уверен, что Вайсштальберг не испытает от вас никакого ущерба. Но остерегайтесь кошек, я вас умоляю, остерегайтесь кошек!
Произнеся эти странные слова, старик вышел из комнаты, постукивая по полу своей сучковатой палкой.
Так я начал путь, описание которого стало достоянием этой книги. Отправляясь утром в дорогу, я не знал в точности куда иду и что именно найду. Также и начиная писать книгу, дописывая первую главу, я совершенно не знаю, что будет во второй и всех последующих. Я просто описываю происходящее со мной, не стараясь ничего приукрасить, преувеличить или преуменьшить. Моя судьба - идти вперёд, не зная, что ждёт меня за поворотом - слава и любовь или камера смертников и большие страдания. Скорее всего, будет и первое и второе.
2 Революционные бригады
Во сне я шёл сквозь непроглядную белую метель. Яростные порывы ледяного ветра били в грудь, задирая ворот, тысячи белых снежинок ударялись о лицо, залезая под рубашку; полуослепший я брёл средь зимнего неистовства, не зная ни пути, ни цели, не имея никакого пространственного ориентира, кроме земли под ногами. Борьба со стихией не затихала ни на миг, я был увлечён этой трудной борьбой, но постепенно замерзал и терял волю, утомлённый нескончаемой феерией бушующей зимы. И вот я остановился, сел на землю, полностью лёг на неё, мечтая о тепле, обессиленный. Но вместо тепла тело пронзали болевые стрелы, оно будто разваливалось на глазах, распадалось на атомы, и щупальца холода терзали его, как орёл терзал Прометея. Отказ от борьбы порождает пассивность и превращает человека из субъекта в обычный объект среды. Для природы нет разницы, является ли комок биологического существа обладателем генеральной нервной системы либо после смерти превращается в хаотичный набор микроорганизмов, вирусов и веществ. Уставший преодолевать нескончаемые препятствия, я прекратил борьбу и теперь умирал на снегу, оказавшись в чудовищной метели.