Важные годы. Почему не стоит откладывать жизнь на потом
Шрифт:
В тридцать с лишним лет Эрик с семьей переехал в США, где стал известным психоаналитиком и специалистом по психологии развития. Он преподавал в Гарварде, Йеле и Беркли, написал несколько книг и получил Пулитцеровскую премию. Взяв псевдоним Эрик Эриксон, что означает «Эрик, сын самого себя», он намекал на чувства, вызванные безотцовщиной, а также на свой статус человека, который сделал себя сам. Эрик Эриксон известен тем, что ввел термин «кризис идентичности». Это было в 1950 году.
Хотя Эриксон родился и воспитывался в ХХ столетии, он жил жизнью человека XXI века. Он рос в смешанной семье. Столкнулся с проблемами культурной идентичности. Провел юность и третий десяток лет в поисках себя. В те времена, когда роли взрослого человека были такими же стандартными, как ужины из замороженных полуфабрикатов, личный опыт Эриксона позволил ему предположить, что кризис идентичности должен или как минимум может быть нормой. Он считал, что не стоит спешить с определением истинной, подлинной идентичности,
Мы с Хелен поговорили о том, какой путь прошел Эрик Эриксон от кризиса идентичности до Пулитцеровской премии {7} . Да, он много путешествовал и спал под мостами. Но это только половина правды. Что еще он делал? В двадцать пять лет он преподавал живопись и изучал педагогику. В двадцать шесть заинтересовался психоанализом и познакомился с некоторыми влиятельными людьми. К тридцати годам получил диплом по психоанализу и начал карьеру педагога, психоаналитика, писателя и теоретика. Эриксон провел большую часть своей молодости, переживая кризис идентичности. Но вместе с тем он накапливал то, что социологи называют «капиталом идентичности» [25] .
7
Пулитцеровская премия – одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. Датой учреждения считается 17 августа 1903 года. Вручается ежегодно в первый понедельник мая попечителями Колумбийского университета в Нью-Йорке. Размер премии – 10 тысяч долларов. Прим. ред.
25
Термин «капитал идентичности» впервые ввел социолог Джеймс Коут. Более подробную информацию см. в книге: James Cote. Arrested Adulthood: The Changing Nature of Maturity and Identity (New York: New York University Press, 2000).
Капитал идентичности – это совокупность личностных активов, запас тех индивидуальных ресурсов, которые мы накапливаем с течением времени. Это наши инвестиции в самих себя; то, что мы делаем достаточно хорошо или достаточно долго, чтобы оно стало частью нас. Одни аспекты капитала идентичности отображаются в нашем резюме – это может быть образование, опыт работы, экзаменационные баллы и клубы, в которых мы состоим. Другие носят более личный характер – в частности, это могут быть наша манера говорить, наши родовые корни, то, как мы решаем проблемы и как выглядим. Капитал идентичности – это то, как мы создаем себя: шаг за шагом, постепенно. И самый важный его элемент – то, что мы приносим на рынок взрослой жизни. Это та валюта, за которую мы, образно говоря, «покупаем» работу, отношения и все то, к чему стремимся.
Молодым людям двадцати с лишним лет (таким как Хелен) кажется, что кризис идентичности – это то, что происходит сейчас, а накопление капитала идентичности – то, что будет потом. Однако на самом деле эти процессы должны сосуществовать, как в случае Эрика Эриксона. Исследователи, занимавшиеся изучением того, как люди преодолевают кризис идентичности, пришли к выводу, что жизнь, которая сводится только к накоплению капитала идентичности и в которой нет кризиса идентичности, лишена гибкости и динамичности. С другой стороны, если кризис идентичности преобладает над накоплением капитала идентичности, это тоже проблема. Когда концепция кризиса идентичности получила распространение в Соединенных Штатах, сам Эриксон говорил, что нельзя тратить слишком много времени на «отчуждение спутанной идентичности» [26] . Его беспокоило то, что многие молодые люди «рискуют стать никому не нужными».
26
Из классической книги: Эрик Эриксон. Идентичность. Юность и кризис. – М.: Флинта, МПСИ, Прогресс, 2006.
Молодые люди двадцати с лишним лет, которые не только находят время на то, чтобы исследовать этот мир, но и имеют смелость брать на себя определенные обязательства, создают более сильную идентичность. У них выше самооценка; они гораздо настойчивее добиваются поставленных целей и реалистичнее воспринимают окружающий мир. Такой путь к идентичности приводит к получению ряда положительных результатов, таких как более отчетливое ощущение собственного «я», более высокая удовлетворенность жизнью, повышенная способность справляться со стрессом, более сильная склонность к логическим рассуждениям и сопротивление конформизму – к этому всему и стремилась Хелен [27] .
27
См. J. E. Marcia. “Development and Validation of Ego-Identity Status” / Journal of Personality and Social Psychology 3 (1966): 551–558; J. E. Cote, S. J. Schwartz. “Comparing Psychological and Social Approaches to Identity: Identity Status, Identity Capital, and the Individualization Process” / Journal of Adolescence 25 (2002): 571–586; S. J. Schwartz, J. E. Cote, J. J. Arnett, “Identity and Agency in Emerging Adulthood: Two Developmental Routes in the Individuation Process” / Youth Society 2 (2005): 201–220.
Я
– Но ведь это мой последний шанс весело проводить время, – возразила она. – Насладиться свободой, пока не наступила реальная жизнь.
– О каком веселье ты говоришь? Ты ведь пришла на этот сеанс, потому что чувствуешь себя несчастной.
– Зато я свободна!
– Но в чем заключается эта свобода? У тебя есть свободное время в течение дня, когда все твои знакомые работают. Ты живешь на грани бедности. Ты ничего не можешь сделать с этим временем.
Хелен отнеслась к моим словам скептически, как будто я хотела забрать у нее коврик для занятий йогой и сунуть ей в руки деловой портфель. Она сказала:
– По всей вероятности, вы принадлежите к числу тех, кто после колледжа сразу же поступил в университет.
– Нет. На самом деле я смогла поступить в очень хороший университет именно благодаря тому, чем занималась после колледжа.
Хелен нахмурила брови.
Я немного подумала и сказала:
– Хочешь знать, что я делала после колледжа?
– Да, хочу, – ответила она.
Хелен была готова слушать.
Сразу после окончания колледжа я получила работу в рамках программы Outward Bound {8} . Сначала я выполняла функции рядового сотрудника по снабжению. Я жила в базовом лагере на Голубом хребте и самую лучшую часть года ездила в фургоне по отдаленным районам, доставляя гранолу {9} и прочую еду группам грязных, изможденных студентов, которые совершали турпоходы. У меня остались самые теплые воспоминания о том, как я водила эти фургоны на пятнадцать пассажиров по грязным ухабистым дорогам, слушая музыку по радио. Довольно часто я была единственным новым человеком, которого эти студенты встречали за несколько дней или даже недель. Они всегда очень радовались мне, ведь мое появление напоминало им о том, что где-то еще есть другая жизнь.
8
Outward Bound – программа физической и волевой закалки, участники которой подвергаются различным испытаниям во время экспедиций в мир дикой природы и развивают навыки командной работы, лидерства, саморазвития и т. д. Прим. пер.
9
Гранола – смесь плющеной овсяной крупы, орехов и меда, запеченных до хрустящего состояния. Гранолу часто берут в походы и путешествия с рюкзаком за плечами, поскольку она мало весит, высококалорийна и хорошо хранится. Прим. ред.
Когда открылась вакансия инструктора, я сразу же ухватилась за нее. В качестве инструктора я ходила по горам в штатах Северная Каролина, Мэн и Колорадо, иногда с ветеранами войны, иногда – с топ-менеджерами с Уолл-стрит. Однажды я провела длинное жаркое лето с группой школьниц на девятиметровом паруснике в Бостонском заливе.
Моим любимым маршрутом (по которому я водила группы более десяти раз) был поход на каноэ по реке Суони: почти 600 километров, от истоков реки у болота Окефеноки в Джорджии, по северной части Флориды до песчаного побережья Мексиканского залива. В таких походах принимали участие подростки, в отношении которых были вынесены судебные решения, – так официально именуются подростки, которых в народе тепло называли «лесной братвой». Это были дети из бедных городских кварталов или сельской глубинки, совершившие разные преступления: крупные кражи, нападение с нанесением побоев, сбыт наркотиков – все что угодно, кроме убийства. На реке под моим присмотром они отбывали наказание.
Эта работа мне очень нравилась. У подростков, которым пришлось побывать в исправительных учреждениях, я научилась приемам игры в пики. Когда по вечерам ребята укладывались в палатках в спальные мешки, я сидела рядом и читала им на ночь истории из книг, таких, например, как «Остров сокровищ». Я часто видела, что эти подростки ведут себя как обычные дети, прыгая в воду с берега реки, – и казалось, их проблемы отступали куда-то очень далеко. Однако реальность все-таки не отпускала их. Когда мне самой было всего двадцать четыре года, во время путешествия по реке Суони мне пришлось сообщить одной девочке (пятнадцатилетней матери двоих детей) о том, что ее мать умерла от СПИДа.