Вчера никогда не станет завтра
Шрифт:
Он подошел к Моли и поддел пальцами край юбки.
– Ну-ка, посмотрим, что у нас здесь.
– Только с девчонками и умеешь справляться?
Джон настойчиво пытался привлечь к себе внимание.
«Пятеро на одного… Не быть мне супергероем»
Кашалот отвлекся и не заметил, как Моли прикусила руку, которая зажимала ей рот, и как только освободилась, врезала ногой главарю между ног. Он скривился от боли.
– Ах, ты дрянь!
Моли дернулась к выходу, но ее схватили за руку. Все произошло слишком быстро. Джон не успел ничего сказать, как раздался всплеск.
– Знай свое место! А теперь вернемся к тебе!
Ухмылка Кашалота росла пропорционально страху Джона. Не из-за драки, которая намечалась, а из-за осуждения в глазах матери. Новый костюм должен был оставаться таковым хотя бы месяц, но никак не один день. Этого она не простит. Кашалот уже несся на свою жертву, будто локомотив поезда, печь которого под завязку засыпали углем.
«Сейчас или никогда»
– Смотрите, – вдруг крикнул здоровяк, которому прикусили руку.
Он указывал пальцем на тело. Моли перестала барахтаться и просто тонула.
– Черт. Кто ж знал, что она не умеет плавать?!
Губы Кашалота побледнели, когда слова вылетали из уст. Он подошел к Джону и врезал тому под дых, заставив сложиться вдвое.
– Скажешь кому, убью, – шепнул он на ухо.
Пока Джон пытался прийти в себя, банда сверкала пятками в сторону выхода.
«Это не может быть правдой. Не сегодня. Не сейчас»
Джона трясло, как от удара электрическим током. Тишина в бассейне угнетала. Хотелось кричать. Джон должен был попытаться что-то сделать и сам не заметил, как прыгнул в воду. Моли казалась фарфоровой куклой. Глаза ее были закрыты, а губы синее лепестков фиалки. Джон схватил ее за талию и поднял на поверхность, как можно быстрее приближаясь к бортику. С трудом удалось вытащить Моли на цветастую плитку. Она не дышала. Джон начал паниковать. Ему пришлось взять всю волю в кулак, чтобы вспомнить, что делать в таких случаях.
«Шесть нажатий. Три вдоха. Шесть нажатий. Три вдоха. А все ли я делаю так?»
Грудь Моли вздымалась, когда Джон зажимал ей нос и наполнял рот собственным воздухом. Он продолжал, а девушка все лежала с задратой юбкой и в белой футболке, которая прилипла к телу. Ничего не менялось, только у Джона звенело в ушах. Он делал все что мог, но этого было недостаточно.
– Живи! Черт возьми!
С этими словами не удалось рассчитать силу. Джон слишком сильно ударил девушке в грудь. Кашель рассек воздух. Шумный крик сторожа быстро приближался.
– Если Дейв взялся за старое, то надеру ему уши публично! Хоть одна запись на стене и уже ни какие деньги отца ему не помогут.
Мужчина с маленькими усиками и короткой стрижкой увидел, как банда Кашалота выбежала из корпуса. Сторож винил себя, что забыл закрыть дверь. В голову Джона не пришло ничего умнее, кроме как бежать, чтобы с ним не встретиться. Джон удостоверился, что Моли жива, и, схватив вещи, метнулся к складскому помещению. Джон не знал, поняла ли девчонка, что произошло, и видела ли она его спину. Он испугался. Во всем могли обвинить его. Об уроках не могло быть речи, когда насквозь мокрый костюм, а руки дрожат, будто долгое время сидел на запрещенных препаратах.
Джон выкинул кеды и рюкзак
Глава 2. Находка
– Где все? Почему никто не встречает кормильца семьи?!
Бенет еле держался на ногах, когда жена выглянула из кухни. Джон тем временем сидел в толстовке за столом перед куском торта, положа голову на руки. Он спиной чувствовал движение воздуха. Два шарика были привязаны к стулу и колыхались как два балванчика, ударяясь друг об друга. После дневной выходки, конечно, не о каком празднике не могло быть и речи. Материнское сердце сжалилось, но лишь отчасти. Торт она уже начала готовить, когда Джон ввалился в дом в мокром виде раньше положенного. Получив четкие инструкции по поводу компьютера и футбола, о которых не могло быть и речи, ему пришлось пройти в комнату и просидеть в ней до вечера. До тех самых пор, пока напряжение воздуха разрядится, и можно будет начать переговоры, а не получить пушечный залп. Конечно, мама была в бешенстве.
Джон взял вилку в руки и начал ковырять ей смазанный кремом корж. Нельзя было пригласить даже Майкла. Лучший и единственный друг зашел после школы, чтобы спросить, куда он пропал. Мама ясно дала понять пончику с ножками, что сегодня празднество отменяется. Джон слышал это с верхней ступеньки лестницы, после чего вновь вернулся в камеру пыток, где не работал интернет. Тот, кто придумал «родительский контроль» никогда не был ребенком, иначе как ему в голову пришло ограничивать виртуальный мир, когда реальный рушиться по крупицам.
Джон отвлекся от коржа и услышал привычный тон. Ему не было необходимости знать, с чего все началось, так как заканчивалось все всегда одинаково. Сын получал гордое звание «мальчика для битья» так как пытался защитить мать. Если давным-давно этот пост был почетным, и неудачники, занимавшие его, воспитывались с особами королевских кровей, чтобы получать за них наказание, то сейчас это было жалкое подобие. Радовало только то, что пальцы теперь никому не отрезают, а вот морально било гораздо болезненней. Ведь как бы там ни было речь шла о его отце.
Голоса родителей стали повышаться. И вновь упреки… Джон закрыл уши. Тишина накрыла, будто залез в морскую раковину. Говорят, если прислушаться, в ней можно услышать шум прибоя. Джону не доводилось его видеть еще ни разу. Родители вечно в работе и в выяснении отношений, которых, по сути, давно нет. Джон зажмурился и сделал глубокий вдох. Звон стекла прорвался сквозь толщу сознания, которое как испуганный кролик выглянуло из-за стола. Вскрик матери стал стартом самого масштабного марафонского забега в истории.