Вдали от дома
Шрифт:
— Мне пора, — сказал Адам. — Ждут дома.
Мэт вытащил руки из карманов.
— Напрасно ты сразу не сказал об этом. Я мог бы подождать. И вообще, я хотел только поблагодарить тебя и сообщить, что уезжаю.
— Тогда увидимся в День Благодарения.
— Обязательно. — Мэт довольно улыбнулся и протянул руку. — Значит, все прошлое — побоку?
— Конечно. — И прежде, чем выпустить руку Мэта, Адам добавил: — Только не забудь про повторный тест.
Мэт кивнул и направился к машине.
— Не
Адам помахал ему в ответ и повернулся лицом к холму, глядя в сторону дома. В обычный день, при обычных обстоятельствах он был бы рад неожиданному визиту матери. Сегодня же он с трудом сдерживал желание сесть в машину и погнать в противоположную сторону.
Когда Адам подъехал к дому, Мэри сидела в качалке на веранде и поднялась, приветствуя его.
— Ты как раз вовремя. Мне не пришлось ждать и двух минут.
— Почему ты не зашла в дом? Дверь незаперта.
— Я же горожанка, Адам. Мне и в голову не пришло подергать дверь.
Адам заключил ее в объятия, уверенный, что Мэри не смутит его мрачный вид или возможность испачкать свою шелковую блузку. Его мать любила такие проявления любви. В детстве Адам перенес больше поцелуев и объятий, чем десяток детей, вместе взятых.
— Ты уже обедала?
— Сегодня утром, прежде чем выехать, я успела побывать в магазине Стива. Я попросила его уложить все твои любимые лакомства — в том числе и ватрушки со свежей земляникой.
— Ясно... — протянул Адам, открывая дверь и пропуская мать вперед.
В комнате она бросила сумочку в ближайшее кресло.
— Что это тебе ясно?
— Магазин Стива и ватрушки — похоже, мне предстоит подкуп или ожидают плохие новости.
— Тебе давно пора избавиться от этой безобразной подозрительности.
— Непременно попробую — сразу после того, как ты объяснишь, почему приехала сюда.
— Ну, ладно. Я привезла тебе на подпись кое-какие бумаги.
Адам прошел к окну, открывая жалюзи и впуская в комнату солнечный свет.
— И что же?
— Я хотела поговорить с тобой.
— Ты случайно не прихватила у Стива его особый кофе?
— Все в машине. — Едва Адам шагнул к двери, Мэри остановила его, взяв за руку. — Может быть, прежде поговорим? Я всю дорогу репетировала свою речь и боюсь, если мне придется ждать еще дольше, я совсем растеряюсь.
Адам накрыл ладонью ее руку.
— Тогда начинай.
— По-моему, нам надо сесть.
— Неужели у тебя такие плохие новости? — Адам упал в кресло с обивкой в голубую и зеленую полоску и взгромоздил ноги на столик.
— Не плохие, Адам, — поправила Мэри, садясь напротив, — просто необычные. Скорее для меня, чем для тебя, но я не стала бы беспокоиться, если бы мое решение не затрагивало тебя. Конечно, может, тебе будет все равно. Ты
— Это и есть твоя отрепетированная речь?
— Не смейся, это слишком важно. Я продаю дом.
Прежде всего у Адама возникла мысль, что дело не стоит ломаного гроша и что мать напрасно беспокоилась из-за такой мелочи. Но затем к нему вернулись обрывки воспоминаний о годах, прожитых в старом доме, и Адам понял: мать продает не просто какой-то дом, а единственный настоящий дом, который у него когда-либо был.
— Почему? — Вопрос оказался неудачным. — Неважно. Я спросил просто так.
— Это решение далось мне с трудом, Адам. Я понимаю, что значит для тебя потеря этого дома — как и для меня. Но мне пора начинать новую жизнь. — Ее голос становился все тише, пока не превратился в шепот: — Пожалуйста, скажи, что ты меня понимаешь.
— Конечно, понимаю. — Каким-то образом ему следовало убедить мать, что его ощущение потери — не ее вина. — Вам с Майклом нужен собственный дом. — Неужели бывает так трудно высказать вслух свое искреннее мнение? — И конечно, было бы неплохо, если бы ты оставила в этом доме комнату для блудного сына.
Мэри заморгала и на несколько секунд зажмурила глаза. Вновь взглянув на Адама, она сказала просто:
— Я люблю тебя.
Адам сбросил ноги на пол и сел прямо.
— И я тебя люблю. — Ему требовалось время, чтобы поразмыслить, переварить обрывки новостей. — Так как же насчет обеда?
Позднее, за ватрушками, Мэри сообщила:
— Там есть целое крыло для гостей.
Адаму понадобилась секунда, чтобы понять, о чем она говорит.
— Насколько я понимаю, ты уже нашла себе новое жилье?
— Сейчас в нем уже идет ремонт. Это великолепный дом, Адам, красивый и просторный, идеальный дом для детей — или внуков.
Адам рассмеялся.
— Я так и знал, что когда-нибудь ты заговоришь об этом.
— Я ни на чем не настаиваю. Я просто хочу, чтобы ты знал — я не из тех женщин, которые считают, что внуки их старят.
— Спасибо, мама. Я запомню это.
— Еще один вопрос, и покончим с делами.
— Да? — Он поднялся, чтобы разлить по чашкам кофе.
— Я не собираюсь выставлять дом на продажу немедленно. Возможно, ты решишь сам пожить там.
Внезапно оказалось, что они говорят вовсе не о душном чердаке, который Адам исследовал еще ребенком, или лестнице с перилами, с которых он упал и сломал руку, и даже не о гостиной с высоким потолком, где каждый год ставили самую огромную елку. Речь шла о семидесятипятилетнем здании, стоящем на двух гектарах земли с ухоженным парком. Содержание дома требовало много времени и сил, а налоги на него превышали нынешний годовой заработок Адама.
— Ни в коем случае, — отказался он. — Этого я не смогу себе позволить.