Вдали от дома
Шрифт:
— Значит, все это... — Адам обвел рукой систему сигнализации, охранника в униформе и собаку, — ... не для меня? И мне не следует воспринимать это как личное оскорбление?
Миранда была слишком рада видеть Адама, чтобы оскорбиться его сарказмом.
— Но что ты здесь делаешь?
— Простите, миссис Долан, — вмешался охранник, — не могли бы вы пройти внутрь?
— Разумеется. — Она отошла от двери.
Адам потянулся за своими вещами. Собака вскочила и оскалила зубы.
— Простите, сэр, — остановил его охранник, — вещи вам придется оставить здесь.
— Все в порядке, —
Но охранник не успокоился.
— Вещи останутся здесь — в противном случае я должен проверить их.
— Это его работа, — объяснила Миранда Адаму.
— В чемодане важные документы, — сообщил Адам. — Я был бы признателен, если бы вы...
— Уверяю вас, с ними ничего не случится.
Адам кивнул и шагнул через порог. Дождавшись, пока Миранда закроет все замки, он спросил:
— Может, ты объяснишь мне, что все это значит?
Миранда пыталась вести себя так, словно в его визите не было ничего из ряда вон выходящего, словно ее сердце не колотится, выскакивая из груди, а на лице не горит румянец.
— Это долгая история.
— Все эти замки предназначены, чтобы спастись от меня?
Миранда с удовольствием разглядывала его, отмечая, что его мокрые от дождя волосы поблескивают, а в глазах светится нескрываемый вызов. Адам, оказывается, привлекательнее, чем запомнился ей, а от воспоминаний у нее перехватывало дыхание?
В темно-сером с тонкими белыми полосками костюме Адам держался свободно и уверенно. Миранда с удивлением увидела на нем галстук от Эрмес. Этот новый облик был таким странным и необычным, что на некоторое время обезоружил ее. Джинсы и трикотажные рубашки придавали Адаму простец-кость, а костюм непонятным образом создавал преграду между ним и Мирандой.
Словно прочитав ее мысли, Адам снял пиджак и повесил его на ближайший стул.
— Я жду.
— Я веду процесс против людей, которых не радует перспектива потери крупных сумм. — Миранда поборола неудержимое желание стащить с него галстук. Адам так и не сказал, зачем приехал, но это не имело значения. Пока он с ней — хотя бы на некоторое время. От радости у Миранды закружилась голова.
— Что это за люди?
— Их имена ничего тебе не скажут.
Адам взглядом пригвоздил ее к месту.
— Тогда объясни, в чем вообще дело.
Миранде не хотелось заводить разговор об охранниках, судебных разбирательствах и постоянных угрозах. Ей не терпелось расспросить о нем, узнать, как его дела.
— Ну, прежде всего это радикально настроенная группа фанатиков, ратующих за свободу ношения оружия, и несколько милитаристских организаций, имеющих филиалы в Колорадо.
— Похоже, ты говоришь о тех помешанных фанатиках, которые считают врагами всех, кто выглядит, действует и думает иначе, чем они сами.
— Тобайес Траут подпал под их влияние десять лет назад, и из этой искры вспыхнул пожар.
— И против таких людей ты возбудила дело?
Миранда кивнула.
— На каком же основании?
— Нарушение гражданских прав мужчин, женщин и детей, которые были ранены или убиты, когда Тобайес Траут выполнил приказ лидеров одной из этих организаций.
— Значит, ты
— По-моему, это, скорее, причина нашла меня. Жертвы насилия чаще всего становятся активистами подобных движений. Я не понимала этого, пока сама не оказалась в подобном положении.
Адам молчал, мысленно восполняя пробелы, оставшиеся в ее скупом рассказе о страшных, ошеломляющих событиях.
— Насколько я понимаю, теперь члены этих групп угрожают тебе?
— Ежедневно. А в последнее время против нас стали выступать и организации покрупнее, конечно, не так открыто, но настойчиво — их методы исчерпывались кампаниями по дискредитации процесса и заявлениями, что сбитые с толку пострадавшие пытаются найти тех, кого могли бы обвинить в собственных неудачах. Эта стратегия была тщательно спланирована и щедро финансировалась. По-моему, вначале они не воспринимали нас всерьез. А теперь, поняв, что мы настроились на долгую борьбу, они перепугались — если мы победим, это приведет к законодательному контролю за ношением оружия.
— У таких людей карманы обычно бывают хорошо набиты. Если они решили поддержать твоих противников, процесс может затянуться надолго.
— Мы уже не раз говорили об этом. — Если бы фирма не начала браться за прибыльные, но не столь громкие дела, она вскоре разорилась бы, и деньги, вырученные от продажи дома и картин Миранды, спасли бы ее совсем ненадолго.
Адам взял со стола пресс-папье, повертел его в руках и засмотрелся, как внутри снежные хлопья покрывают крышу избушки.
— А какая же роль отведена во всем этом Клиффорду?
Миранда поняла, скольких сил стоил ему этот вопрос.
— Существенная, но совсем не такая, как ты думаешь.
— Значит, он уже не твой партнер?
— Скорее, противник. — Адам всеми силами пытался выказать, что его совсем не интересуют отношения Миранды и Клиффорда. Тогда зачем же он приехал? — Вдобавок к милитаризированным группам и наследникам Траута, мы преследуем в судебном порядке нескольких партнеров компании «Кокер и Стэндиш» — и Клиффорда в том числе. Их способ представления интересов семей своих служащих, пострадавших от руки Траута, был настолько эгоцентричен, что граничил с преступлением.
Адам еле слышно присвистнул.
— Должно быть, тяжело тебе пришлось, когда все это раскрылось.
Он прекрасно понимал Миранду.
— Я пришла в ярость. Вначале я считала, что меня поддерживает гнев.
— Что же поддерживает тебя сейчас?
— Гнев еще остался, но он не настолько силен, чтобы лишать меня рассудка. Я прошла долгий путь, Адам. Я уже не та женщина, которую ты выловил из океана.
— Вижу. — Он ждал хоть какого-нибудь знака, по крайней мере упоминания об отправленной Мирандой открытке. Ее удивление при виде Адама дало ему понять: она вовсе не считала, что не сможет прожить без него. Всю дорогу из аэропорта Адам убеждал себя, что ему не следует ожидать слишком многого, но сейчас с трудом сдерживал ошеломляющее разочарование. Их разделяло всего полтора метра, ему требовалось всего лишь поднять руку, и... Чтобы сдержать желание коснуться ее, Адам обошел вокруг стола, отодвинул стул и сел.