Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти
Шрифт:
Вторая половина сентября сорок четвертого... Над нижней частью Елизаветовки стал кружить на доселе невиданно малой высоте самолет. Многие жители такое чудо увидели впервые. Наконец, выбрав направление, самолет, быстро увеличивающийся в размерах, заходит на посадку. Самолет сел на длинную полосу, занятую уже созревшей, но еще не убранной кукурузой. Сбивая высокие кукурузные стебли, рассеивая вокруг зерна разбитых пропеллером и крыльями початков, самолет сел на огород моей бабы Явдохи и остановился в нескольких метрах от плетеной изгороди
Из самолета тяжело выбрался пилот в мешковатом комбенизоне. Он, казалось, был в настроении, далеком от благодушного. Озабоченно обошел летательный аппарат, проверяя, нет ли повреждений. Особенно внимательно он приглядывался к шасси, амортизаторам и расчалкам, на которых были намотаны куски кукурузных стеблей и сорняки.
Второй прилетевший был в новенькой летной форме, тщательно пригнанной по его фигуре. Ловко выпрыгнул из самолета. Разминаясь, присел, развел руки. Выглядел он молодцевато, летный шлем залихватски слегка сдвинут к затылку. Короткие, тщательно начищенные сапожки были собраны книзу в плотную гармошку. В отличие от пилота, лицо его источало радость, гордость и восторг...
А с нижней части двора по меже уже спешила к приземлившемуся самолету баба Явдоха:
– Люди добрi! Такэ велике и високе нэбо! Ви не мали дэ литате, аж мiй город найшле! Дивiтся, вся кукуруза котове пiд хфiст! Чем я в зимi буду куре годувати?
Стоявший у самолета военный строевым шагом щеголевато подошел к бабе Явдохе, отдал честь, обнял и поцеловал в обе щеки.
Баба Явдоха опешила...
– Вуйно! (Тётка - укр., польск.) Закончим войну, победим врага, я сам посiю, пожну и потереблю вам кукурузу! Вот семе самими руками! Пятьдесят пудов! А сейчас - все для фронта, всё для победы!
– То цэ ти, Коля!? Ах, вобеванець (непереводимо; подразумевается разбойник, хулиган, проказник, бедокур) ты такий! Гарештант (арестант)! Шо ж вам так в сраци засвербило? Город минi так попартачете! Яки питисять пудов? Шо я не знаю, шо ты тарахкаешь ще спритнiще, як я сама?
Между тем вокруг самолета росла толпа. Это был первый в истории самолет, приземлившийся на территории села. Пилот не успевал отгонять пацанов, окруживших самолет. Бежали и взрослые. А Коля, между тем, распоряжался:
– Хлопци! Принести несколько ведер воды! Обобрать траву с крыльев и колес! Вымыть самолет! Выставить охрану!
Уже обращаясь к пилоту, не сбавляя начальственного тона, сказал:
– Толя! Я на полчаса! Как договаривались, - демонстративно выкинув вперед руку, посмотрел на наручные часы.
– Вылет в пятнадцать ноль ноль!
Спустившись по меже, минуя, расположенный в двадцати шагах родительский дом, строевым шагом поспешил на долину. К Любе!
Пилот сокрушенно покачал головой и отрешенно махнул рукой. Вместе с ребятней стал распутывать траву, намотавшуюся на расчалки и стойки.
Коля тем временем открыл дверь бордея:
– Здравия желаю!
Коваль повернул голову,
– Коля?
– и неопределенно качнул головой.
А девчата уже повисли на "пилоте".
– Наш Коля-а-а-а!
Кася тем временем порезала помидоры, огурцы, лук. Франя чистит чеснок. Люба режет сало. Галя разбивает яйца о край широкой сковороды. Коля окликнул:
– Галя! Нас двое! Я с подчинённым!
У ворот толпилась вся долишная ребятня. Все хотели видеть земляка Колю-летчика. Высмотрев подростков соседей Лазю Хаецкого и Колю Бенгу, поманил пальцем:
– Лазю! Коля! Бегом до самолета! У Явдошки в огороде! Пусть летчик закроет самолет и быстро сюда! Скажи, что яичница остывает!
Через несколько минут подростки подбежали к самолету:
– Товареш лёчик! Наш Коля переказав буте у Коваля! Яешня стегне! Бiгом!
– Дал бог напарника. Яешня стегне! Бiгом! Ох, влетит! Придется придумать что-то про вынужденную посадку... Да... Таки вынудил!
Прошел в кабину. Вынул из кобуры пистолет.
– Не идти же с оружием в гости!
Завернул пистолет в носовой платок, с трудом протиснул. Тугая пружина плотно прижала оружие под сиденьем.
– Сам черт не найдет! Испытано не раз!
Надвинул стекла фонаря. Всё закрыл. Муха не залетит...
Вышел из самолета, повернул ручку, провернул и вытащил ключ. Подергал. Надежно!
– Ребята! Покараулите?
– Да! Так! Ну а як же?
Когда пилот в сопровождении подростков входил во двор Прокопа, все уже садились за стол. Пилота, как почетного гостя, усадили в торце стола. Коваль разлил по стопкам. Пилот вначале отказывался:
– Прилетим, пахнуть будет.
Коля был настойчив:
– Давай! Поехали! Полетели!
Обед удался на славу. После двух стопок пилот перевернул килишок вверх дном:
– Хватит! Нам еще взлететь, долететь и сесть!
Попрощались. Направились к самолету. Пилот открыл ключом дверь. Вошли в кабину. Уселись. Пристегнулись.
– Поехали!
– Стоп, Коля! Пистолет вытащу.
Просунул руку под сиденье. Не достает... Расстегнул ремни. Согнулся. Пусто!
– Не может быть! Я всё закрыл!
Стали искать вдвоем. Хмель мгновенно покинул головы...
– Не-ет! Где-е-е!? ... твою мать!
В случившуюся нелепость не верилось. За возвращение без оружия - трибунал! Коля задумался:
– Жди меня здесь!
– и исчез.
Пилот принялся за поиски по новой...
Часа через полтора Коля вернулся к самолету в сопровождении нескольких рослых парней допризывного возраста:
– Толя! У хлопцев к тебе разговор есть...
Вперед вышел восемьнадцатилетний Алёша Андриевский:
– Завтра утром наш друг уходит на фронт. Коля рос вместе с ним. Проводить надо как положено. На фронт всё таки. Может и не вернуться. А пистолет к утру будет на месте. Всё будет в порядке!