Вдова Кудер
Шрифт:
Тати попросила его принести палку и прислонила ее к спинке кровати. Если ей что-то требовалось, она стучала ею в пол. Когда он был во дворе, она кричала пронзительным голосом, как матери зовут своих детей:
— Жан! Жан!
Его это стесняло, ведь Фелиция все слышала.
— Ты не знаешь, кто только что приехал к ним на велосипеде? Посмотри, Жан. Велосипед оставили у дома. Это Амелия. Наверное, приехала узнать, что новенького. Тоже небось думает, что я собираюсь делать. Гляди-ка! Вот и она сама на пороге.
Оба
— Интересно, посмеет ли она прийти сюда.
Амелия уехала, с трудом удерживая равновесие на велосипеде, которым, судя по всему, она не часто пользовалась.
— Чтоб ей свалиться в канал. Побудь здесь, Жан. Она может воспользоваться тем, что мне еще долго лежать.
— Ты здесь, Тати? — раздался голос из кухни.
— Как будто она не знает, что я здесь!
— Можно подняться?
— Поднимайся, уродина! — сквозь зубы прошипела Тати.
— Ну вот, я узнала от Франсуазы… Что, пока все неважно? И доктор уже два раза приезжал. Неужели еще кровоточит?
Тати не предложила золовке сесть, продолжая глядеть ей прямо в глаза.
— Как ты здесь одна управляешься? Мне сказали, что папа решил остаться у Франсуазы… Что же, вполне естественно, что он предпочел перебраться к одной из дочерей.
— Жан, дай мне стакан воды…
— Мы все думаем с Франсуазой, что нужно сделать. Тебе не кажется, что было бы лучше лечь в больницу, чем оставаться одной в этом доме, куда любой может войти, пока ты лежишь?
— Я не одна.
— Сейчас — да! Но кто может поручиться, что ты не останешься одна завтра или послезавтра? В один прекрасный день ты напрасно будешь ждать птичку, которая уже улетела. Хорошо еще, если не прихватит с собой что-нибудь на память.
— Жан!
— Что?
— Вышвырни-ка ее отсюда!
— Я и сама уйду. Так вот! Мы тебя предупредили. И теперь, если с тобой что-то случится, ты будешь знать, что винить нужно только себя. Кстати, папа просил принести ему…
— Ничего он у тебя не просил. Жан! Не пускай ее в комнаты и не позволяй ничего взять.
— Ты же оставишь отца без единой рубашки…
— Выгони ее, Жан! Она меня утомила. Возьми палку. Не бойся…
— Прощай, старуха!
— Прощай, прощай.
И снова на дорожке у канала они увидели Амелию, возвращавшуюся к Франсуазе.
— Жан, что я тебе говорила? Они стремятся всеми средствами выманить меня из дома. И если бы, не дай Бог, я отлучилась хоть на час, они мигом прибежали бы сюда и захлопнули дверь перед моим носом. Что ты там видишь?
— Ничего.
Она тоже посмотрела в окно, увидела Фелицию на пороге своего домишки и поняла, что секунду назад взгляды Жана и девушки встретились.
— Поклянись,
— Клянусь.
— Поклянись, что ты ее не любишь.
— Я ее не люблю.
Тем не менее в тот же вечер он уже знал обратное. Он только об этом и думал, иногда даже слишком по-детски. Словно мальчишка, изыскивающий причину пропустить школу, он строил планы, как им встретиться, чтобы не видела Тати.
Возясь с кроликами, он обнаружил окошко в стене сарая. Собственно говоря, это было даже не окошко, ибо в нем не было стекол. Скорее, просто проем с остатками переплета. Чтобы добраться до него, он в полутьме на что-то встал и поставил друг на друга два кроличьих ящика, убедившись, что конструкция оказалась достаточно прочной.
Таким образом, он оказался ниже и чуть слева от Тати. Как ни глядела она на канал, он был вне ее поля зрения.
Около часа он просидел в полумраке. Стало прохладно, и Фелиция вновь надела красную шаль; в синем вечернем свете алый цвет казался более броским, чем утром.
Она прогуливалась, может быть, даже нарочно, чтобы с ним встретиться. Ребенка на руках не было. Она знала, что тетка лежит у окна, но не понимала, где может быть Жан.
Тогда он помахал рукой из своего окошка, даже не сообразив, насколько это могло показаться смешным. Она увидела его руку. Он был уверен, что увидела, поскольку на секунду остановилась. Ему показалось, что на ее лице промелькнула забавная и одновременно довольная улыбка.
Почти сразу она повернулась и медленно пошла домой, покачивая всем телом; по пути она сорвала травинку и принялась ее жевать.
— Спасибо, Жан! Я тебя не слишком обременяю? Не очень приятное дело — ухаживать за больной женщиной, а? Кстати, не странно ли, что твой отец до сих пор не приехал?
— Он и не приедет.
— А я думаю, приедет.
Бедная Тати! Дом стал ее крепостью, а комната с постоянно открытым окном превратилась в сторожевую башню. С утра до вечера она была начеку, улавливала малейшие звуки и вздрагивала, заслышав шум машины на шоссе и ожидая, что та вот-вот остановится напротив дома на обсаженной орешником дорожке. Иногда, потеряв на время Жана из вида, она с тревогой вслушивалась в ничем не нарушаемую тишину.
— Где ты был?
— Окучивал картошку. Утром я видел, как шлюзовщик чем-то обрабатывал свою.
— Ее еще нужно удобрить специальной кашицей. Ты сможешь? Только что кто-то пришел к Франсуазе. Я его не знаю. А Кудер чуть не перешел мост. Желания-то у него хватает. Только Франсуаза его вовремя перехватила. Ты Фелицию видел?
— Нет.
— Она ходит где-то рядом, потому что перешла мост. К несчастью, я не могу высунуться в окно. Ты ни с кем не разговаривал четверть часа назад?