Вдвоем против целого мира
Шрифт:
– Честно говоря, нет. – Реутов с Виктором переглянулись. – Такое вообще невозможно представить. Вить, ты слышал?
– Лучше б не слышал.
Да, пожалуй, у Сони была причина желать смерти сестре, да и матери, если на то пошло. И ей уже исполнилось тринадцать.
– А если я вам скажу, что такое у них регулярно происходило? – Анжелика потянулась к стакану, потом махнула рукой. – Нагрелось все… Да, такое у них было постоянно, я ведь там почти каждый день бывала, все видела. Папаши все равно что не было – он если не на работе в институте, то со стариками торчит, что-то они считали, а то в сарае запрутся, там у них тоже колбы всякие были. Старик и его жена с ума сходили вокруг этих колб, важнее для них ничего на свете не было, а папаша Лизкин у них на побегушках был. И у стариков, и у психопатки.
– А тебе не нравилась Наталья Шумилова? – Реутов понимал, что сейчас слышит подтверждение своей версии. – Она тебя тоже обижала?
– Нет, не обижала, ведь я с ее обожаемой
– А о Лизе ты что можешь сказать? – Реутов уже представил общую картину, и ему тягостно было слушать подробности. – Как вы с ней общались?
– Понимаешь, я не лезла к ней в душу. – Анжелика откинулась в кресле. – Я же пришлая была, из деревенских. У меня в Привольном родители жили и брат. Папаша пил беспробудно, а мама работала продавщицей в магазине. Она была наполовину цыганка, но по ней это не было видно, а когда родилась я, то оказалось, что похожа я на свою цыганскую родню, как видите. Папаша решил, что мама меня нагуляла. Уж он и бил ее, и что только ни делал, а потом пьяный упал с крыши и умер, слава богу. И брат долго не прожил, зарезали его в пьяной драке, я маленькая была еще. Ну а в Научном городке ребята эти… И Лиза. Она меня научила считать. Мы с ней были одногодки, и я долго не могла понять, что с ней не так. Но приходила к ним, именно к Лизе приходила, а она все время что-то писала в тетрадках, цифры какие-то. Я себе взяла листик и давай школьные примеры писать по памяти, да все неправильно. Я считать практически не умела – деревенская школа, и немного нас в классе, а научить толком не могли, я если не понимаю принципа действия, то не понимаю и самого действия. Так и со счетом было, и буквы едва осилила – не слишком я была способная тогда, а может, и в развитии отставала, кто сейчас скажет… И вот пишу я эти цифры – просто чтоб делать то, что Лиза делает, а она взяла у меня листок и кивает – неправильно, перечеркнула все. Я и сама знаю, что неправильно, да не знаю, как сделать правильно. Нам тогда по девять лет было, я в школе на второй год осталась из-за неуспеваемости. И тут Лиза приносит конфеты. Кладет одну и одну и показывает, чтоб я писала цифру – я и пишу: две. Она тогда добавляет еще одну, и снова. Если я верно писала, она мне конфету давала. Так поняла я принцип, научилась считать и решать примеры, потом и уравнения. А задачи она мне рисовала. И поезда, и трубы эти дурацкие, и бассейны с водой, и велосипедистов. И так оно у нас вышло, что Лиза научила меня понимать математику. Не заучивать, а понимать. Это потом меня Дариуш и Соня гоняли по гуманитарным наукам, Дариуш уже тогда на трех языках свободно разговаривал, выучил сам, знаете? И Машка помогала тоже – с физикой, но понимать математику меня научила Лиза. А я от них всех научилась понимать, как надо учиться, чтоб не для пятерок, а чтоб знать. И мы с Лизой другой раз вместе уходили и гуляли, я ей что-то рассказывала, или она мне пыталась… нет, она не говорила, но умела дать понять. В общем, я прижилась в их компании – единственная из всех деревенских. А уж как я старалась! Каждый день мылась дочиста, одежду стирала и отглаживала, даже ногти красила, как умела, только бы понравиться им там, в Научном городке. И они со мной, конечно, дружили, как умели – но, скажу я вам, они все были очень странные. Друг с другом иногда о каких-то таких вещах разговаривали, что я и понять не могла, но чтоб вот привязка у них была друг к другу, как водится в таких компаниях – нет, не было, они иной раз по нескольку дней не виделись, каждый сам по себе. Но ходила я туда из-за Лизы. Я много чего знала о ней – и то, что она очень любит Соню и сожалеет, что иногда не может удержать свой гнев. Она об одной Соне картинки рисовала днями. Целые альбомы были, мамаша их в клочья рвала, а Лиза снова рисовала. В общем, такая она была, разная очень.
– А еще она была красивая. – Виктор вспомнил фотографии на столе у Реутова. – Удивительно красивая, я представить себе не мог даже, что…
– Да, была. – Анжелика допила пиво и отставила стакан. – Лиза не просто красивая, у нас подобралась компания, которую невозможно было удивить просто красотой. Но Лиза была лучше всех. Что-то было в ней еще, кроме красоты. То, чего не было даже у Таньки, хотя, конечно, дети из Научного городка выглядели как результат какой-то
– Это да. – Реутов хмыкнул, вспомнив лица, возникшие перед ним, когда они приехали на вызов. – Как на подбор, один к одному.
– Когда они все шли толпой, вы не поверите, но люди на них оглядывались. – Анжелика вздохнула. – И когда я с ними шла по улицам Привольного, мне казалось, что я на седьмом небе. Меня от гордости распирало просто, что я с ними. Мама мне специально наряды шила, чтоб я была не хуже их. Они, конечно, не презирали меня открыто, но все-таки не относились как к равной. Нет, ничего явного, но… И тем не менее одно несомненно: если б не они, меня ждала бы незавидная судьба. Вышла бы замуж за местного, он бы пил, бил меня, я бы пахала на всех работах, до которых дотянусь, и в тридцатку уже стала бы старухой, а то и спилась бы. В деревнях все так живут. А так я окончила школу с медалью и поступила в университет, где встретила своего Алика и выскочила за него замуж. Доучивались мы вместе, на третьем курсе у нас Кристина родилась, но вместе мы все осилили. И свекрам, конечно, огромная моя благодарность, что приняли меня как родную, а ведь что я была – так, девчонка деревенская, дочь алкоголиков, в куцем перешитом пальтишке, а они взяли меня в дом, одели, обули, золотом обвесили, с ребенком помогали… да всем бы таких свекров, как у меня, дай бог им здоровья и долгой жизни. А вот они все, моя компания из Научного городка, научили меня учиться и хотеть большего, в этом их заслуга. И Лиза… она была самой странной девочкой из всех, кого я видела. И она понимала, что с ней все не так. Она вообще все на свете понимала и рисовала, рисовала все время, альбом с собой носила и всякие приспособления для рисования. Какие-то рисунки она красками делала, какие-то – карандашами или фломастерами, а что-то – простым карандашом. У меня сохранилась парочка альбомов с ее рисунками.
– Можете дать мне их на время?
– Да. – Анжелика вздохнула. – Как тебя, Денис? Конечно, возьми, но верни обязательно, это память. Знаете, когда она пропала, я долго ждала, что она вернется. Приходила к Шумиловым, а там эта их мамаша-психопатка, она Соню просто сжирала. И убегать не давала, я сидела у них вместе с Соней в ее комнате, при мне она ее не трогала, понимаете?
– Что ты имеешь в виду под словом «сжирала»?
– То и имею в виду, Денис. – Анжелика отправилась на кухню за новыми напитками. – Вот, берите пиво и орешки тоже. Сжирала – это сжирала. Она носилась по всем окрестностям, искала Лизу, потом вваливалась в дом – потная, грязная, растрепанная, хватала Соньку и начинала ее трясти с криками: «Лучше бы ты сдохла, тварь тупая! Лучше бы ты утонула! Это ты виновата, что Лизонька ушла!» Вы можете это себе представить?
– Нет. – Виктора даже передернуло, когда он представил, что вот так кто-то кричит на его Светку. – И ее никто не останавливал?
– Нет. – Анжелика злобно прищурилась и стала похожа на какого-то хищного зверька. – Старики торчали в своем сарае, для них эти колбы значили все на свете, им было не до Соньки. Папаша ее вообще уходил в астрал, он с психопаткой старался не спорить. Однажды доктор Оржеховская застала эту картину и после долго разговаривала со стариком, я только слышала, как она сказала: я об этом доложу. Видимо, пригрозила пожаловаться куда-то. Психопатку увезли в город, а Сонька осталась до августа. Но потом началась школа, Сонька уехала, и там уж все случилось.
– Ее мать покончила с собой, мы знаем.
– Ничего вы не знаете, Денис. – Анжелика снова налила себе пива и захрустела орешками. – То, что написали менты, ерунда. Профессор надавил на свои связи, и написали, что она мирно скончалась от передоза таблеток. А было не так.
– А как? – Виктор понимал, что все это копилось у Анжелики долго и рассказывать было некому. – Откуда ты знаешь, как было на самом деле?
– Когда Лиза пропала, я посчитала, что должна присматривать за Сонькой. Ну, Лиза бы этого хотела. – Анжелика вздохнула. – Сонька совсем другая, она на них не похожа ни в чем. Они технари были, даже эта психопатка, а Сонька таблицу умножения освоила с трудом.
– И Лиза ее не научила?
– Денис, научить можно того, кто способен научиться. А Сонькина голова заточена под эльфов и принцесс, никак не под квадратные уравнения. – Анжелика развела руками. – Не понимала Сонька математику. Вот отнять-прибавить-умножить-поделить – да, без проблем. А когда начались формулы, уравнения, сложности – все, стена. Математику надо видеть, она очень логична, а Сонька в этом вопросе абсолютно слепоглухонемая. Она не видела эту систему, не понимала ее, а самое главное, не понимала, зачем ей это надо и какая ей от этого будет польза.
– А от эльфов была польза?
– Эльфы у нее в голове жили всегда, она мне говорила, что когда закрывает глаза, то видит кино, и даже каналы может переключать. Она это кино годами смотрела, а мы знать не знали, пока она не стала писать свои книги. А математику она не могла понять, не так у нее башка устроена. И семейка, конечно, насмешничала над ней. Ее провозгласили тупицей и махнули на нее рукой: живи как знаешь. Лизино исчезновение стало для них потерей, а если бы пропала Сонька, они едва ли заметили бы это и уж точно не горевали бы.