Вечер и утро

Фоллетт Кен

– А чистое ли серебро?

– Одна частичка меди, для прочности, на двадцать частей серебра, – ответил мастер. – Как в наших серебряных монетах.

– Очень хорошо. Итак, сколько?

– Это подарок для элдормена Уилвульфа?

Рагна усмехнулась. Ювелир не спешил называть цену до тех пор, пока не выяснит все подробности. Похоже, пытается понять, сколько она готова заплатить. Может, этот Катберт и робок, подумалось ей, но в хитроумии ему не откажешь.

– Да, – подтвердила девушка, – это подарок на свадьбу.

– В

таком случае я отдам его тебе не дороже, чем он обошелся мне самому. Не хочу портить твое брачное торжество.

– Крайне любезно с твоей стороны. Так сколько?

Катберт вздохнул.

– Фунт, – сказал он.

Это были большие деньги, в одном фунте было двести сорок серебряных пенни. Но в браслете с полфунта серебра, значит, цена вполне разумная. Вдобавок чем дольше Рагна разглядывала браслет, тем сильнее ей хотелось его купить. Она вообразила, как надевает браслет на руку Уилвульфа, как смотрит в лицо мужу и видит его улыбку.

Она решила не спорить – торговаться недостойно знатной дамы. Она же не крестьянка, покупающая кухонную утварь. Но Рагна все равно сделала вид, будто раздумывает.

– Прошу, миледи, не вынуждай меня продавать этот браслет дешевле, чем он стоил мне.

– Хорошо, – согласилась она. – Покупаю за фунт.

– Элдормен будет в восторге, уверяю тебя. Браслет отлично сочетается с его могучей рукой.

Кэт внимательно наблюдала за разговором и, по кивку Рагны, подошла туда, где сложили поклажу путников, и украдкой открыла окованный железом сундук.

Рагна надела браслет себе на руку. Конечно, для нее он был слишком большим, но какая красивая резьба!

Катберт между тем завернул прочие украшения в шерсть и любовно убрал в свой сундучок.

Кэт вернулась с маленькой кожаной сумкой. Скрупулезно отсчитала количество пенни, кратное двенадцати, а Катберт исправно все пересчитал. Наконец он сложил полученные деньги в сундучок, закрыл крышку и ушел, пожелав Рагне на прощание великолепного свадебного торжества и долгих лет счастливого брака.

К ужину накрыли оба стола. Гости уселись первыми. Мисок не ставили, вместо них на столешнице разложили толстые ломти хлеба с приготовленной Этель бараниной с луком. Все ждали Рагну. Девушка отрезала ножом кусок мяса и положила в рот, после чего все приступили к еде. Тушеное мясо оказалось вкусным и сытным.

Рагна приободрилась – она поела, выпила эля и получила удовольствие от покупки подарка для любимого человека.

Тем временем окончательно стемнело, и беременная рабыня зажгла фонари.

Покончив с едой, Рагна проговорила:

– Как же я устала! Где мне спать?

– Да где угодно, миледи, – весело отозвался Дренг.

– Но где моя кровать?

– Боюсь, у нас нет кроватей, миледи.

– Как это – нет кроватей?

– Увы, миледи, вот так.

Неужели они всерьез считают, что она закутается в плащ и ляжет на

солому вместе со всеми остальными? Этот жуткий Дренг наверняка попробует прилечь рядом с нею. В английских монастырях ей выделяли простое деревянное ложе, а Терстан из Лордсборо предоставил что-то вроде сундука с красивой резьбой.

– Что, даже настила нет?

– В Дренгс-Ферри кроватей не водится, миледи.

Тут подал голос Эдгар:

– Разве что у монахинь.

Рагна удивилась:

– Никто мне не рассказывал о здешних монахинях.

– Они живут на острове, – пояснил Эдгар. – Там стоит небольшой монастырь.

– Миледи, туда нельзя! – с притворной заботой в голосе вмешался Дренг. – Монахини присматривают за прокаженными и другими больными. Недаром этот остров зовется Островом прокаженных.

Рагна недоверчиво покачала головой. Многие монахини в Европе ухаживали за больными – и редко заражались от тех, о ком пеклись. Этот Дренг просто не хотел ни с кем делиться честью принимать Рагну у себя.

– Прокаженных в сам монастырь не пускают, – заметил Эдгар.

– Откуда тебе знать, мальчишка?! – напустился на него Дренг. – Ты прожил тут от силы четверть года, сиди и молчи. – Он елейно улыбнулся Рагне: – Миледи, я не могу тебя туда отпустить.

– Я не спрашивала твоего разрешения, – холодно произнесла Рагна. – Уж как-нибудь сама разберусь. – Она повернулась к Эдгару: – Как устроены спальные места в женском монастыре?

– Я был там всего раз, чинил крышу. Думаю, у них две спальни, одна для настоятельницы и ее ближайшей помощницы, а вторая, большая, для пяти или шести остальных монахинь. В обеих я видел деревянные кровати с тюфяками и одеялами.

– Звучит великолепно. Ты отвезешь меня туда?

– Конечно, миледи.

– Кэт и Агнес отправятся со мной. Мои прочие слуги останутся здесь. Если женский монастырь мне не подойдет по какой-либо причине, я немедленно вернусь.

Кэт взяла кожаную сумку, в которой лежали вещи, необходимые Рагне перед сном, в частности гребень и кусок иберийского мыла. Девушка с огорчением выяснила, что в Англии в ходу лишь жидкое мыло.

Эдгар снял со стены фонарь, Кэт прихватила еще один. Дренг скрипнул зубами, но возразить не посмел.

Рагна поймала взгляд Берна и пристально посмотрела на главного телохранителя. Тот понятливо кивнул – ему выпало стеречь сундук с деньгами.

Следом за Эдгаром все трое вышли наружу. Спустились к берегу и сели в лодку, пока Эдгар отвязывал веревку. Его пес запрыгнул на борт. Эдгар взял в руки шест, и лодка поплыла.

Рагна рассчитывала на то, что женский монастырь ее не разочарует. Ей настоятельно требовались чистая комната, мягкая постель и теплое одеяло. Она чувствовала себя так, как чувствует, должно быть, страдающий от жажды человек, у которого запершило в горле перед кувшином холодного сидра.