Вечер медведя
Шрифт:
— А как ты узнал про детеныша?
Райдер протянул девочке еще один ломтик яблока, чтобы занять ее.
— Мой друг, живущий на территории Дешутов, посетил Фаруэй, увидел Минетту и велел мне взглянуть.
Одного взгляда было бы достаточно. Большие глаза и светлая кожа Минетты были такими же, как у Женевьевы, но нос, высокие скулы, изогнутая верхняя губа, пухлая нижняя губа и острый подбородок создавали изящную карикатуру на Райдера. Никаких сомнений в ее происхождении не было.
— Трудно представить себе Женевьеву, присматривающую за новорожденной.
—
Бен ничуть не удивился. Вообще — то было удивительно, что эта неразборчивая в связях самка так долго оставалась с двумя волками. Должно быть, они были чертовски богаты.
— Женевьева позволила тебе забрать своего детеныша?
Женевьева была не из тех, кто отдает что — то свое, даже нежеланного ребенка.
— Я не спрашивал разрешения. — Райдер сжал челюсти. — Без волков, которые могли бы обуздать ее, Женевьева… ей не хватает материнских навыков, — легко сказал Райдер, хотя его лицо было каменным, а одна рука сжата в кулак. Он указал на маленький шрам на скуле ребенка. — Гарольд сказал, что Минетта перестала разговаривать, когда осталась наедине с матерью.
У Бена вырвалось рычание. Как можно причинить вред детенышу, не говоря уже о том, что у нее самые большие и уязвимые глаза в мире?
— Когда я пришел, Женевьева трахалась с мужчиной в гостиной. В спальне детеныша не было никакой мебели, только куча одеял. Минетта пряталась на заднем дворе в крошечной норе.
Бен помнил, что гнев Райдера всегда медленно нарастал и часто развязывал язык… как сейчас.
— Итак, я взял Минетту на руки, вынес ее и начал искать тебя. Я надеялся, что ты… — Голос Райдера затих.
Простит его. Бен на мгновение закрыл глаза. Его гнев не исчез, но был вполне управляемым. У него не хватило духу отказать ребенку, особенно ребенку своего однопометника.
— У меня большой дом. Здесь найдется место для тебя и детеныша.
Напряженности в лице Райдера стало меньше.
— Спасибо.
— Должен сказать, что наверху полный беспорядок, так что нам придется закончить с ремонтом в комнатах и поставить кое — какую мебель.
— Сделаю, что смогу. — На лице кота появилась медленная улыбка. — Я хорошо обращаюсь с деревом.
Преуменьшение года. Райдер был самым лучшим столяром, которого Бен когда — либо встречал.
— Итак… — Бен прислонился к столу и снова попытался улыбнуться. — Хочешь сэндвич, Минетта?
Она пристально посмотрела на него и сунула большой палец в рот.
— Я признателен, — сказал Райдер.
Судя по тощему виду детеныша, она пропустила не один прием пищи со своей строптивой матерью. Бен приготовил сытные бутерброды с говядиной и сыром, уточнив у Райдера предпочтения по майонезу и горчице.
— Вот, держи.
Затем
— У меня вер-медведица в спальне рядом с моей. Козантир попросил меня оставить ее у себя, пока она не поправится.
— Ранена? Она представляет угрозу? — Райдер взглянул на своего детеныша.
— Нисколько. Эмма — милая женщина, она никогда не обидит детеныша. — Это еще одно преуменьшение. — Она… — Он осекся. Райдер, возможно, испытал бы облегчение, узнав, что она напала на адского пса, чтобы спасти человеческое дитя, но Козантир, возможно, не захотел бы делиться историей Эммы, поскольку он не вынес своего суждения о ней. — Если бы рядом был кто — то, кто приносил бы ей еду и помогал, когда я на работе, это бы мне очень помогло.
— Не беспокойся.
— Спасибо. Я отнесу это наверх, а потом присоединюсь к вам.
Поднимаясь по лестнице, Бен почувствовал, что напряжение спадает. Одна только мысль об Эмме действовала успокаивающе. Конечно, она была очаровательной медведицей с пышными формами и большими карими глазами, но она также была тихой и умной, с ней было весело разговаривать и просто… быть.
***
Этим вечером Эмма решила, что сойдет с ума — может быть даже, одичает, — если еще один день просидит взаперти в спальне. А теперь, как она могла сказать Бену, что чувствует себя запертой в его красивой комнате?
Он был так добр к ней.
На прикроватном столике стояли пустые тарелка и стакан от обеда, которые Бен, очевидно, оставил ранее, когда она спала…
Ее чрезмерное истощение скоро должно пройти. Целитель предупредил, что такое обширное исцеление на несколько дней собьет ее с ног. Завтра она могла немного нагрузить ногу.
Частичная нагрузка, сказал Дональд, и еще он разрешил ей покинуть свою комнату.
Спасибо Матери.
Пока она смотрела на темные окна, ее заживающая нога пульсировала в унисон несчастным мыслям. В глуши она ненавидела долгие темные вечера. Именно тогда она чувствовала себя наиболее одинокой, когда все, что она потеряла, возвращалось и преследовало ее. Осознание того, что она заслужила быть несчастной, только усугубляло ее одиночество.
Из коридора донесся напугавший ее гул голосов. Она уставилась на закрытую дверь спальни. Хотя большинство мужчин — даонаинов делили дом со своими сородичами и, в конечном итоге, с супругой, у нее сложилось впечатление, что Бен живет один, но у говорящего мужчины был глубокий голос с резонирующим тембром, похожим на голос Бена.
Из общей ванной комнаты донеслись легкие, как у ребенка, шаги.
Почему Бен не упоминал о своем брате, супруге и детенышах, когда они разговаривали в последние дни? Она думала, что они уже стали друзьями… Эмма попыталась стряхнуть с себя чувство обиды.