Вечер открытых сердец
Шрифт:
– Свет, – робко позвала Лу Геранмае, – выпей воды.
Она налила в стакан минералки и, обойдя стол, присела на корточки рядом с Тополян. Та отняла руки от лица, схватила стакан и залпом осушила его.
– Девочки… – охрипшим голосом проговорила Тополян. – Я – убийца. Но я не хотела, честное слово, не хотела…
Все ошарашенно молчали. Да и что тут скажешь после такого признания? Конечно, девушкам было ужасно интересно узнать, что же случилось потом, но задавать вопросы не решалась ни одна из них.
Рассказчица же выпила еще воды, вытерла платком покрасневшие
– Отскочив от мертвого тела, я вцепилась руками в веревочную лестницу, но не успела оторваться от пола, как лестница оборвалась. Не знаю, то ли Глеб на этот раз плохо закрепил ее наверху, то ли движения мои были слишком порывистыми… Я упала на пол и очутилась рядом с ним… рядом с убитым Глебом. Последнее, что осталось в памяти, это закружившаяся над моей головой лампочка… Очнувшись, я долго не могла понять, где нахожусь и что это за люди склонились надо мной. Их лица расплывались перед глазами, а голоса доносились словно откуда-то издалека. Наконец я окончательно пришла в себя. Но тут же, узнав в девушке свою одноклассницу Люсю Черепахину, чуть снова не лишилась чувств. Парень, который сидел рядом, оказался, как я позже узнала, ее другом. Его звали Алеша.
– Лешка? – воскликнула Лу. – Это сын участкового, что ли?
– Откуда ты его знаешь? – сверкнула глазами Тополян.
– Да была история, – ушла от прямого ответа Лу. – Не хочу сейчас об этом говорить. Лучше расскажи, как Алешка там оказался?
Тополян в упор посмотрела на Лу. Казалось, ее что-то сильно волновало, но девушка с видимым усилием перевела взгляд на огонек свечи и проговорила:
– Алеша помог Черепашке отыскать квартиру Глеба.
– Но как они узнали, что ты у него? – изумилась Каркуша.
– Оказывается, Черепашка видела, как Глеб подошел ко мне там, возле газетного киоска. Она описала Алеше его внешность, тот рассказал все отцу. Пал Палыч, так зовут Алешиного отца, через служебную базу данных вышел на Глеба, который, как потом выяснилось, давно уже находился на учете в психиатрическом диспансере. И если бы тогда, в первый раз, когда Алеша с Черепашкой проникли в квартиру Глеба через окно, он оказался дома, трагедии бы не случилось. Вы понимаете? А Глеб, как назло, вышел в магазин… – Светлана тяжело вздохнула. – Ведь это Черепашка купила бабке сок и булочку…
– А бабка? С ней-то что стало? – спросила Галя Снегирева.
– Глеб успел ее отравить, – ответила Тополян.
– А тебя потом в милицию не вызывали? – робко поинтересовалась Ира Наумлинская.
– В милицию! – усмехнулась Светлана. – О чем ты говоришь! Я же убила человека! Через месяц состоялся суд. И если б Пал Палыч не представил документы из диспансера, в котором Глеб был на учете, мне бы грозило пять лет колонии для несовершеннолетних.
– Но ведь это была самооборона! – возмутилась Каркуша. – Если б ты тогда не шарахнула этого Глеба по башке, он бы тебя прирезал!
– То-то и оно, – покачала головой Тополян. – Но ведь это надо было доказать! Вот тут-то Черепашка и Алеша оказали мне неоценимую услугу. В своих свидетельских показаниях они заявили,
Вскоре из-под ее опущенных век потекли ручейки слез.
– Свет… – Каркуша осторожно дотронулась до руки Тополян. – Забудь. Ты все сделала правильно… Ты просто не могла поступить иначе. Правда, девочки?
Все согласно закивали.
– Я все понимаю, – всхлипнула Тополян. – Но глаза Глеба, удивление, застывшее в его взгляде, буду помнить, наверное, до самой смерти…
6
После такой исповеди просто необходима была пауза. Это чувствовали все, только никто не решался сказать вслух. Трудно представить, чтобы сейчас кто-то взял в руки свечу и как ни в чем не бывало принялся бы отвечать на вопросы. Казалось, поступив таким образом, девушки допустят непростительную бестактность по отношению к Светлане. Положение спасла сама хозяйка вечера.
– Может быть, чаю выпьем? – предложила она, улыбнувшись.
– Точно! – поддержала Светлану Каркуша. – А кофе есть?
– Конечно, – ответила Тополян и принялась накрывать на стол.
Отказавшись от помощи подруг, она расставила чашки, заварила чай, принесла банку растворимого кофе. Когда, разливая заварку, Света поднесла чайник к чашке Наумлинской, та накрыла ее руку ладонью:
– Спасибо, мне не надо.
Казалось, рассказ Тополян потряс Иру до глубины души.
– Да… – тихо протянула она. – Носить в себе такое… Ты, Светка… Не знаю даже, как тебя и назвать. Ты – настоящий герой, – чуть помолчав, сказала Наумлинская.
Светлана, скромно опустив глаза, поднесла к губам темно-синюю с золотым ободком чашку, подула на дымящийся чай.
– Давайте закроем эту тему, – попросила она, выдержав некоторую паузу.
Возразить никто не осмелился.
Чай пили недолго. Убрав со стола, Света обратилась к подругам:
– Ну что, продолжим? А то как-то нечестно получается: я вам все про себя рассказала, а вы… Кто там у нас следующий? Твоя очередь, Кать, – сказала Тополян, протягивая Каркуше сгоревшую примерно на четверть свечу.
– А кто первой спрашивать будет? – Каркуша чуть отвела руку в сторону, опасаясь нечаянно задуть огонек.
– У меня есть предложение, – объявила Тополян. – Давайте немного изменим правила. Предлагаю отменить вопросы.
– А как же тогда? – не поняла Каркуша. – О чем же мне тогда рассказывать?
– Пусть каждая из вас расскажет то, что еще никогда никому не рассказывала, как это сделала я. – Тополян внимательно всматривалась в лица подруг. – У каждого человека есть какая-нибудь тайна. Я это точно знаю. Помните, в американских фильмах показывают, когда одного героя что-то мучает, другой у него спрашивает: «Хочешь об этом поговорить?» Так вот давайте поговорим об этом.