Вечер вне дома
Шрифт:
Гильда отшатнулась.
– Эта крошка, – Адаме указал на болонку, – разрушила все его грандиозные проекты. О'Брайен предусмотрел все, кроме собачонки. Идите девочка, не заставляйте меня ждать!
– Не подходите ко мне! – с искаженным ужасом лицом закричала Гильда.
– Возможно, судьям понравятся ваши ножки, и приговор не будет слишком суровым, – усмехнулся Адаме. – Если повезет, вы отделаетесь двадцатью пятью годами.
Гильда резко повернулась и молнией метнулась к окну. Зазвенело стекло, раздался долгий крик, и шестью этажами
Адаме вернулся в гостиную и, не обращая внимания на Кена, который все еще сидел, обхватив голову руками, вызвал управление полиции.
– Пришлите санитарную машину. Патрульную тоже. Мэддокс-Курт, 145. Это срочно.
Потом он подошел к Холанду и как следует тряхнул его за плечи.
– А вы убирайтесь отсюда! Разве вам не хочется вернуться домой?
Кен, не веря, смотрел на детектива.
– Идите, живо! – прикрикнул Адаме. – Вас это больше не касается. Держите рот на замке, и не ходите по девкам. Ну, вперед!
Ничего не понимая, Кен поднялся и пошел к двери.
– Скажите, – неожиданно окликнул его Адаме, – вы не хотели бы усыновить его? – и указал на Лео, который притулился в углу.
Холанд с ужасом посмотрел на животное.
– Нет, – дрожащим голосом ответил он. – Все, о чем я сейчас мечтаю, никогда в своей жизни не видеть больше рыжих болонок, – и на подгибающихся ногах стал спускаться по лестнице.
На следующее утро, около восьми часов, Холанд остановил машину недалеко от дома Макса Паркера. Ждать пришлось недолго: дверь открылась, и Паркер нетвердой походкой вышел на тротуар. Кен вылез из машины.
– Я подвезу вас к банку, – сказал он как ни в чем не бывало.
Паркер вздрогнул и во все глаза уставился на сослуживца.
– Впервые вижу такую наглость! – гневно сказал он. – Как вы можете идти в банк, когда вас ищет полиция? Я не поеду с вами.
– Не стоит так нервничать, – улыбнулся Кен. – Я уже сам сходил в полицию. Этой ночью они нашли убийцу, я – вне подозрений.
Челюсть Паркера отвисла.
– Нашли убийцу! Так значит, это не вы?
– Конечно, нет. Как вы могли подумать?
– Ну, ладно. И все же я не хочу иметь с вами дела: вы разбили мою семейную жизнь.
И тогда Холанд задал вопрос, который мучил его в данный момент больше всего.
– Вы говорили вашей жене, что я ходил к Фей?
– Жене? Думайте, что говорите! Неужели я стану докладывать ей, что рекомендовал эту девку своим знакомым.
Кен облегченно вздохнул и похлопал Паркера по плечу.
– И если можно, не говорите об этом и Энн.
– Я не собираюсь ставить вас в дурацкое положение, – обиделся Паркер. – Для нас обоих это был хороший урок.
– А как чувствует себя ваша Мези?
– Она похожа на великомученицу. Она спокойна, словно ей дали наркоз, и очень вежлива со мной. Понадобятся месяцы, чтобы это забылось.
– Купите ей хороший подарок. Меховое манто, например.
– О, как вы распоряжаетесь моими деньгами!
– Отсюда
Устраиваясь в машине Паркер с любопытством поглядывал на Холанда: ему казалось, что рядом находится совсем новый, незнакомый человек, от которого веет уверенностью, силой и энергией.
– Что же произошло на самом деле? Расскажите мне.
– Я знаю не больше вашего. Я пошел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, он меня задержит. Не тут-то было. Лейтенант сказал, что убийца уже задержан и чтобы я убирался восвояси. Ну, а я не заставил себя уговаривать.
Машина подъехала к банку, и Паркер спросил:
– Вы расскажете что-нибудь Энн? Кен покачал головой.
– Вы вели себя с женой, как мальчишка. Я постараюсь не повторить вашей ошибки.
Прошло пять дней, и Холанд в радостном предвкушении прогуливался по платформе. Через несколько минут подойдет поезд, которым возвращается Энн.
Холанд чувствовал себя спокойным и счастливым. Последние четыре вечера он потратил, чтобы подстричь лужайку, прополоть розы и навести порядок в доме. Все поручения, которые дала ему Энн перед отъездом, были выполнены. Кухня была покрашена, стекла вымыты, испорченная петля на калитке исправлена, автомобиль блестел…
Газеты много писали о той страшной ночи. Многие городские деятели были опозорены, отдельные полицейские чины полетели со своих мест, и среди них – капитан Джон Монтелли. Линдсей Барт должен был на ближайших муниципальных выборах занять руководящий пост в правительстве. Пресса сообщала также, что лейтенанту полиции Адамсу светят капитанские погоны.
Поезд медленно подползал к перрону, и Холанд увидел светловолосую головку Энн, которая высунулась из окна. Она махала рукой, и через несколько секунд уже замерла в объятиях мужа.
– О! Кен!
– Дорогая! Как мне не хватало тебя!
– Все было хорошо? – спросила Энн, слегка отстраняясь: муж удивился ей вдруг затвердевшей линией подбородка и губ и легкой худобой, которая делала его еще привлекательней.
– Я в хорошей форме! – улыбнулся Кен.
– Да, ты изменился… Ты не скучал, по крайней мере? Ты…, ты выходил…, по вечерам?
– Не было время, дорогая. Я должен был выкрасить кухню и работал в саду.
– Странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?
– До чего же ты подозрительна!
По дороге домой Энн рассказала о своем путешествии в Лондон и, сидя рядом с женой в зеленом “линкольне”, Кен чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.
Они подъехали к дому.
– Посмотри на сад, – сказал Холанд. – Разве я не заслужил похвалы? А калитка? Видишь, как она легко открывается?
– Дорогой, кажется, мне надо снова уехать, – улыбнулась Энн, которая любовалась посыпанной гравием дорожкой и клумбой с розами.