Вечеринка с продолжением
Шрифт:
— Сергей, — окликнул Измайлов.
— Все работодатели Норы ходят по краю, но давно и привычно, — не заставил себя ждать Балков. — Фирмы мелкие, существующие год-два. Потом их ликвидируют и открывают новые на тот же срок. Куратор из налоговой отзывается об отчетах положительно, не догадываясь о том, что их делали совсем не те, кто расписался в строке «главный бухгалтер».
Вот это да, они и Нору проверили.
— И тебя, и Веру, чтобы не обидно было, — сказал Измайлов.
Я подскочила, суеверно уставилась на него, и в зеркалах моей души отразилось боязливое: «Чур меня».
—
— Я это вслух сказала?
Они засмеялись. Опять я опростоволосилась.
— Может, это из-за разбитой головы? — предположил Борис.
— Нет, со мной бывает, — опрометчиво бросила я.
— Я ее боюсь, — признался Юрьев.
— Я за нее боюсь, — предложил свой вариант стойкий Балков.
— А я все чаще за себя боюсь и не ручаюсь, — не отстал Измайлов.
— А я хочу курить, — заняла я очередь на высказывание.
— Потерпи, Полина. Нам всем сейчас нельзя курить. Кстати, Нора девушка умная, она дома не дымит, только на балконе. И вместо проветривания обеспечивает мне невесть что.
— Она, между прочим, совсем не курит, — обрадовалась я шансу пресечь всезнайство Измайлова. — И никому не разрешает. У ее рыженькой таксы хронический бронхит, так что навещающие Нору курильщики отрываются на лестнице.
— Тогда встали, ребята, и тихо-тихо пошли в мою спальню. Я на костылях бесшумно не ходок.
Мы недоуменно переглянулись, но покорно выстроились гуськом и крадучись двинулись по коридору. В спальне была открыта балконная дверь — излишняя лихость для холодного апреля. Пантомима «нюхаем воздух» была в качестве напутствия исполнена Измайловым мастерски. Однако, чтобы различить слабый табачный запах, нам пришлось подойти к самой двери. После чего стало очевидно: на примыкающей к Измайловской лоджии Норы кто-то в эту минуту курил, жадно затягиваясь.
Мы вернулись в комнату и сообщили Измайлову о своих обонятельных впечатлениях.
— Надо полагать, нам повезло застукать неизвестного с первой попытки? — осведомился Юрьев.
— Полагайте. Теперь можете травиться, — милосердно позволил Измайлов и взял сигарету.
— Виктор Николаевич, а что вы планируете после перекура? — спросила я. — Будем пробовать на вкус, измерять на глаз и трогать руками?
— Найдем, чем заняться, — пообещал он гак, как обещают разнос и увольнение. — Послушайте меня, люди. В прошлую субботу, в день убийства Петра Коростылева, у Норы поселился некто, кого не знали ее собаки. В силу того, что он находится в квартире неотлучно, им пришлось привыкать к постояльцу. Но до сих пор таксам трудно примириться с тем, что хозяйка делит с ним трапезу. Этот некто почему-то не может выйти покурить на лестницу, как поступают все остальные, а смолит на балконе. Причем так беззвучно, что, если бы не запах, я бы и не догадался о его присутствии. И, наконец, Нора мечтает об участии в криминальном приключении. Вопрос: «Кого она приютила?»
— Вы, Виктор Николаевич, клоните к тому, что Ивнева… — заговорил Борис.
— Проницательный ты. Да, Ивнева, на скрупулезные поиски которого мы потратили восемь дней.
— Вообще-то, это остроумно, — восхитилась я, — отсиживаться в соседней квартире…
— Полина, постарайся,
Надо было сказать, что он остроумно вычислил Ивнева, ну, да уже поздно.
— Как бы выяснить, он ли? — загорелся Балков.
— Я позову Нору к себе, а вы перелезете на ее балкон и заглянете в окно, — осенило меня.
— Полина, и от предложений тоже, пожалуйста, воздержись, — мученически вздохнул Измайлов. — Надо выгнать Ивнева из убежища.
— Если это Ивнев, — напомнил Борис.
— Полина, к чему Нора более склонна: похвастаться любовником, не Ивневым — другим, или не выставлять его напоказ?
— Ко второму, Виктор Николаевич. Она скрытная.
— Вот и я о том же, — гнул свое Юрьев.
— Попытка не пытка, — сказал Балков. — А без Ивнева мы все равно топчемся на месте.
— Ты не желаешь реабилитироваться за визит к матери Славы? — быстро спросил меня Измайлов.
— Я не против.
— Попробуй зайти к Норе. Скорее всего она тебя не пустит, а выйдет к тебе. Сообщи ей по секрету, что минут через десять я вознамерился послать к ней людей, подозревая в укрывательстве Ивнева. Сразу возвращайся к себе и звони сюда — доложишь. Ты, Борис, встанешь за угол на лестнице. Ты, Сергей, подежурь под балконом: второй этаж, вдруг Ивнев мужчина неуравновешенный.
Доложишь? Бог мой, да ему не женщина нужна, а товарищ по партии, сестра по оружию, фронтовая подруга, радистка Кэт. Измайлов, я тебя не разочарую, доложу по всем правилам. Полковник, однако, не учел фактора упорства Юрьева.
— Не посылайте ее, Виктор Николаевич, последствия непредсказуемы, — пошел он напролом.
— Тебя послать, Борис? — оживился Измайлов.
— Просто ты неравнодушен к Норе, — поддела я. — Увидел ее в неглиже, отрелаксированную на все сто, и безвозвратно потерял покой.
Про покой я сказанула наугад. При мне Юрьев только дара речи лишился. Он силился выговорить какое-то словосочетание, по-моему, подколодная змея, но я не уверена.
— Занимайте позиции, парни, — скомандовал Измайлов.
Ребята отправились. Минут через пять Измайлов аккуратно выпустил меня. Я знала, что он приник к незапертой двери, что за выступом стены притаился собранный Борис, но все равно медлила. Пришлось напомнить себе: «Если Слава прятался у Норы, то убить Виктора было для него пустяком. Преодолеть один этаж, никого не встретив, можно раз двести за день. А Нора постоянно врала. Это плохо, это безобразно». Я постучала, как просила Нора, потому что от визга ее звонка таксы просто сатанели. Она открыла не сразу, и гостеприимством от нее не веяло.
— Привет, Нора. Можно к тебе?
— Привет, Полина. Извини, я не одна.
— У меня дело.
— На площадке поговорить устроит?
— Где угодно, это тебе надо.
Она резко прикрыла дверь:
— Я вся внимание.
Не пропадать же такой роскоши, как внимание, понапрасну. Я выдала ей заготовку Измайлова без запинки.
— Полина, мы ведь к тебе тогда втроем с Веркой и Виктором заходили выяснить, где Слава, помнишь?
— Помню, конечно. Но я принесла Виктору Николаевичу лекарства из аптеки и случайно услышала конец телефонного разговора.