Вечеринка в Хэллоуин

Кристи Агата

– Вы решили, что это сделал Леопольд.

– Да. Мне показалось, что это объясняет его странный вид. Я всегда думала, что все знаю и во всем права. Оказалось, я могу ошибаться. Его убийство все меняет. Очевидно, Леопольд вошел в библиотеку, обнаружил там мертвую сестру и это его напугало. Он хотел выбраться оттуда незаметно, но увидел меня, поэтому вернулся в комнату и ждал, пока холл не опустеет. Но не потому, что он убил Джойс, а просто от испуга.

– И вы никому ничего не сообщили? Не упомянули, кого вы видели, даже когда нашли убитую Джойс?

– Я… не смогла. Леопольд ведь

был еще ребенком – десяти, самое большее одиннадцати лет. Это не была его вина – он не мог знать, что делает, и, значит, не мог нести за это ответственность. Мне казалось, что полицию нельзя в это вмешивать, что тут необходим курс специальной психологической обработки. Поверьте, я хотела как лучше!

«Какие печальные слова! – думал Пуаро. – Быть может, самые печальные в мире». Казалось, миссис Дрейк читала его мысли.

– Да, – повторила она, – я хотела как лучше. Всегда думаешь, будто ты лучше других знаешь, что делать, но, увы, это не так. По-видимому, Леопольд выглядел таким ошеломленным, так как видел либо самого убийцу, либо то, что могло дать какой-то ключ к его личности. Что-то, что заставило преступника не чувствовать себя в безопасности. Поэтому он подстерег мальчика и утопил его в ручье, чтобы тот не смог ничего рассказать. Если бы я только сообщила вам, полиции или кому-нибудь, но я думала, что знаю лучше…

– Только сегодня, – заговорил Пуаро после минутной паузы, во время которой он наблюдал за сдерживающей рыдания миссис Дрейк, – мне сказали, что в последние дни у Леопольда появилось порядочно денег. Должно быть, кто-то платил ему за молчание.

– Но кто?

– Мы это узнаем, – пообещал Пуаро, – и очень скоро.

Глава 22

Эркюлю Пуаро было несвойственно спрашивать мнение других. Обычно он вполне удовлетворялся своим собственным. Тем не менее иногда он допускал исключения. Теперь как раз наступил черед одного из них. После краткого совещания со Спенсом Пуаро заказал такси и после еще одной недолгой беседы со своим другом и инспектором Рэгленом отправился на машине в Лондон, заехав по пути в «Вязы». Сказав водителю, что задержится самое большее на четверть часа, он попросил мисс Эмлин принять его ненадолго.

– Простите, что беспокою вас в такой час. Сейчас, несомненно, время вашего обеда или ужина.

– Ну, я сделаю вам комплимент, мсье Пуаро, предположив, что вы бы не стали отрывать меня от обеда или ужина без важной причины.

– Вы очень любезны. Откровенно говоря, мне нужен ваш совет.

– В самом деле?

На лице мисс Эмлин появилось удивленное и даже скептическое выражение.

– Это не кажется характерным для вас, мсье Пуаро. Разве вам не достаточно собственного мнения?

– Как правило, достаточно, но для меня было бы поддержкой и утешением, если бы с ним согласился человек, чье мнение я уважаю.

Мисс Эмлин молчала, вопросительно глядя на него.

– Я знаю убийцу Джойс Рейнолдс, – продолжал Пуаро. – Уверен, что вы также его знаете.

– Я этого не говорила, – промолвила мисс Эмлин.

– Да, не говорили. Поэтому мне кажется, что с вашей стороны это всего лишь предположение.

– Догадка? – осведомилась

мисс Эмлин несколько холоднее, чем прежде.

– Я бы предпочел не использовать это слово. Скажем, у вас сложилось определенное мнение.

– Хорошо. Признаю, что такое мнение у меня действительно сложилось. Это не означает, что я сообщу его вам.

– Я хотел бы только написать на листе бумаги четыре слова, мадемуазель, и спросить, согласны ли вы с ними.

Мисс Эмлин поднялась, подошла к столу, взяла лист писчей бумаги и вернулась с ним к Пуаро.

– Четыре слова, – повторила она. – Вы меня заинтриговали.

Пуаро вынул из кармана ручку, написал что-то на листе, сложил его вдвое и протянул мисс Эмлин. Она взяла его, развернула и прочитала написанное.

– Ну? – спросил Пуаро.

– Что касается первых двух слов, то я согласна. А вот со вторыми двумя ситуация посложнее. У меня нет доказательств, и вообще такая идея не приходила мне в голову.

– Но в отношении первых двух слов у вас имеются определенные доказательства?

– Думаю, что да.

– Вода, – задумчиво произнес Пуаро. – Как только вы услышали об этом, то сразу все поняли. И я тоже. Мы оба в этом уверены. А теперь мальчик утонул в ручье. Вы уже знаете?

– Да. Мне сообщили по телефону. Брат Джойс. Каким образом он оказался в это замешан?

– Он хотел денег и получил их, – ответил Пуаро. – Но при первой удобной возможности его утопили.

Его голос не смягчился, – напротив, в нем зазвучали резкие нотки.

– Персона, поведавшая мне об этом, – продолжал он, – была обуреваема состраданием. Но я не испытываю подобных чувств. Леопольд был еще мальчиком, но его смерть не случайна, а, как часто бывает, явилась результатом его действий. Он хотел денег и шел на риск. Леопольд был достаточно умен и понимал, что ему грозит. Ему было всего десять лет, но причина и следствие в этом возрасте такие же, какими были бы в тридцать, пятьдесят или девяносто лет. Вы знаете, о чем я думаю прежде всего в подобных случаях?

– Я бы сказала, – промолвила мисс Эмлин, – что вы думаете больше о правосудии, чем о сострадании.

– Мое сострадание ничем не поможет Леопольду, – отозвался Пуаро. – Ему уже ничто не в состоянии помочь. Правосудие, если мы с вами его добьемся, ибо я думаю, что вы на этот счет придерживаетесь того же мнения, что и я, также не поможет Леопольду. Но оно может сохранить жизнь другому ребенку. Опасно, когда на свободе бродит преступник, отнявший уже не одну жизнь, для которого убийство стало способом обеспечения безопасности. Сейчас я на пути в Лондон, где должен обсудить с некоторыми людьми дальнейшие действия, обратить их, так сказать, в свою веру.

– Это может оказаться трудным, – заметила мисс Эмлин.

– Не думаю, так как их ум способен понять ум преступника. У меня к вам еще одна просьба. Мне снова требуется ваше мнение – на сей раз только мнение без каких-либо доказательств – о Николасе Рэнсоме и Дезмонде Холленде. По-вашему, я могу им довериться?

– По-моему, оба они абсолютно надежные ребята. Конечно, во многих отношениях они довольно глуповаты, но это касается мелочей. В серьезных делах они тверды, как нечервивые яблоки.