Вечерние новости
Шрифт:
– Позовите Сокорро! Медсестру! – опять взмолилась Джессика. – Понимаете? Сокорро!
На сей раз караульный даже не повернул головы. Он, не отрываясь, читал комиксы.
Наконец появилась Сокорро, как видно, по своей воле.
– Пожалуйста, помогите Никки, – попросила ее Джессика. – Ваши друзья прижгли ему грудь.
– Значит, сам напросился.
Сокорро знаком велела охраннику открыть клетушку Никки и вошла туда. Увидев четыре ожога, она поцокала языком, затем повернулась и вышла из камеры;
– Вы вернетесь? – крикнула Джессика.
Сокорро хотела было по своему обыкновению сказать что-то грубое. Но передумала, коротко кивнула и ушла. Через несколько минут она вернулась, неся ведро, кувшин с водой и сверток, в котором оказались тряпки и марля.
Через перегородку Джессика наблюдала за тем, как Сокорро заботливо промывает ожоги. Никки морщился и вздрагивал, но ни разу не вскрикнул. Промокнув ожоги марлей, Сокорро наложила на каждый повязку – марлевую подушечку, закрепленную пластырем.
– Спасибо, – с опаской сказала Джессика. – Вы все сделали, как надо. Я могу спросить…
– Ожоги второй степени – они заживут.
– А нельзя ли как-нибудь облегчить боль?
– Тут не больница. Пусть терпит. – Сокорро повернулась к Никки, лицо ее было серьезно, голос суров. – Сегодня надо лежать смирно, мальчик. Завтра болеть будет меньше.
– Пожалуйста, можно мне к нему? Ему всего одиннадцать лет, я же его мать. Можно нам побыть вместе, хотя бы два-три часа?
– Я спрашивала Мигеля. Он сказал – нет.
И Сокорро удалилась.
Какое-то время все молчали, затем Энгус ласково сказал:
– Я бы очень хотел сделать что-нибудь для тебя, Никки. Жизнь несправедлива. Ты этого не заслужил. Пауза. Потом:
– Дед?
– Да, мой мальчик?
– Ты можешь кое-что сделать.
– Для тебя? Что, скажи.
– Расскажи мне про песни второй мировой войны. А одну какую-нибудь спой, пожалуйста.
Глаза Энгуса наполнились слезами. Он понял все значение этой просьбы.
Никки обожал песни и музыку, и иногда летними вечерами в коттедже Слоунов, стоявшем на берегу озера неподалеку от Джонстауна в штате Нью-Йорк, дед с внуком вели беседы и слушали песни второй мировой войны, которые в тяжелые времена поддерживали поколение Энгуса. Никки никогда не надоедали эти разговоры, и сейчас Энгус изо всех сил пытался вспомнить привычные слова.
– Те из нас, кто служил в военно-воздушных силах, Никки, бережно хранили коллекции пластинок на семьдесят восемь оборотов… Они исчезли давным-давно.., ты-то их никогда, верно, и не видел…
– Видел однажды. Такие же есть у отца одного моего друга. Энгус улыбнулся. Они оба помнили, что точно такой же разговор состоялся несколько месяцев назад.
– Как бы там ни было, каждый из нас собственноручно перевозил эти пластинки с одной базы на другую – из-за того,
– Спой одну, дед.
– Господи, вряд ли у меня получится. У меня уж и голос дребезжит.
– Попробуй, Энгус, – горячо попросила Джессика. – А я, если смогу, подпою.
Энгус напряг память. Была ли у Никки любимая песня? Вспомнил – была. Взяв дыхание, он начал, взглянув на охранника – вдруг заставит замолчать. Но тот как ни в чем не бывало продолжал листать комиксы.
Когда-то Энгус недурно пел, однако сейчас голос его одряхлел, как и он сам. Но слова отчетливо всплывали в памяти… К нему присоединилась Джессика, непонятно каким образом вспомнив те же строки. А минуту спустя тенорком вступил Никки.
Годы как будто свалились с плеч Энгуса. У Джессики приподнялось настроение. А у Никки, пусть ненадолго, утихла боль.
Глава 13
Как только в среду днем Гарри Партридж объявил о своем решении вылететь в Перу на следующий день рано утром, в группе поиска началась лихорадочная деятельность.
Решение Партриджа – открыть шлюзы информации примерно через тридцать шесть часов после его отъезда – повлекло за собой совещания и консультации, во время которых был выработан и одобрен приоритетный план телепередач на следующие три дня.
Первым делом необходимо было подготовить и частично записать репортаж, который будет вести Партридж, – гвоздь программы “Вечерних новостей” в пятницу. Репортаж должен включать все новые факты, касающиеся семьи Слоунов: Перу и “Сендеро луминосо”; террорист Улисес Родригес, он же Мигель; гробы и гробовщик Альберто Годой; банк Амазонас-Америкен и инсценированное убийство-самоубийство Хосе Антонио Салаверри и Хельги Эфферен.
Однако прежде чем начать подготовительную работу, Гарри Партридж зашел к Кроуфорду Слоуну в его кабинет на четвертом этаже. Партридж неизменно считал своим долгом сообщать прежде всего Слоуну о любом новом успехе или замысле.
Похищение произошло тринадцать дней назад – все это время Кроуфорд Слоун продолжал работать, хотя порой казалось, что он действует чисто механически, в то время как его душа и мысли поглощены совершенно другим. Сегодня он выглядел более изможденным, чем когда-либо. У него сидели текстовик и выпускающий. Когда Партридж вошел, Слоун поднял голову:
– Я тебе нужен, Гарри?
Партридж кивнул, и Слоун обратился к коллегам:
– Не могли бы вы оставить нас одних? Мы закончим позже.