Вечерня (сборник)
Шрифт:
— Извините меня, сэр, — сказал Мейер, — но... когда вы узнали, что ваша дочь?..
— Ее нашла я, — ответила миссис Холдинг.
Внезапно в комнате воцарилось молчание.
Кто-то рассмеялся в кухне. Там сейчас работали техники. Возможно, один из них только что пошутил.
— У нее на лице была подушка, — сказала миссис Холдинг.
И снова тишина.
— Я убрала ее с лица девочки. Оно было синее.
Холдинг обнял жену за плечи.
— Со мной все в порядке, — сказала она.
Прозвучало резко. Почти как "оставь меня в покое,
— Когда вы ушли из дому? — спросил Мейер.
— В половине девятого.
— Вы сказали, что отправились в гости?
— Да.
— Куда именно?
— Это в нескольких кварталах отсюда. Угол Двенадцатой и Гровера.
На этот раз говорил Холдинг. Его жена снова умолкла. Вернулось отсутствующее выражение лица. Она опять снимает подушку с лица ребенка. Снова и снова перед глазами белая подушка. Синее лицо девочки как на экране. Мгновение, расколовшее ее жизнь. Снова и снова.
— Вы звонили домой оттуда? — спросил Мейер.
— Да, около половины первого. Проверить, как дела.
— В тот момент все было как обычно?
— Да.
— На звонок ответила няня?
— Да.
— И она сказала вам, что все в порядке?
— Да.
— И с ней, и с ребенком?
— Да.
— Ее голос звучал естественно?
— Да.
— Не казалось, словно она говорит под принуждением?
— Нет.
— У вас не возникло впечатления, что она не одна?
— Нет.
— Вы звонили ей после этого?
— Нет. Я сказал, как найти нас в случае чего, и не было нужды звонить еще раз.
— Так что последний раз вы говорили с ней в двенадцать тридцать?
— Да, около этого.
— И ничто не показалось вам необычным?
— Ничто.
— Мистер Холдинг, у кого-нибудь, кроме вас и вашей жены, есть ключи от квартиры?
— Нет. То есть да. Управляющий, я думаю, их имеет.
— А кроме него?
— Нет, больше никто.
— У няни не было ключей?
— Нет.
— Но вы упомянули, что, вернувшись домой, нашли дверь закрытой?
— Да.
В коридоре один из техников сказал Моногану, что нож, торчащий в груди девушки, кажется, похож на те ножи, которые можно видеть на полке в кухне.
— Ладно, ладно, — сказал Моноган и загадочно улыбнулся.
— Я хотел сказать, — продолжил техник, — что мы здесь нашли все, что...
— Он хочет сказать, — объяснил Монро Моногану, — будто убийца пришел сюда не со своим оружием, а нож уже был здесь со всеми другими ножами.
— Я только хотел посоветовать, — не унимался техник, — обратить на это внимание.
— Это заслуживает очень серьезного внимания, коллега, — кивнул Моноган с важным видом.
Монро взглянул на него. Напарник впервые заговорил как чистокровный британец. Он обернулся к технику.
— Майкла вытащили сюда с хорошей вечеринки.
— Вот почему он выглядит слегка поддатым, — заметил техник.
— Вероятно, — важно ответил Моноган.
— Между прочим, я и не знал, что тебя зовут Майкл, — сказал техник.
— И я не знал, — ответил Моноган и снова загадочно
— Итак, — вмешался Монро, — похоже, что гость нашел сначала на кухне нож, прикончил няню, а затем ребенка.
— Или наоборот, — сказал техник.
— Но его не ножом.
— Да, ребенка не ножом.
— Ребенка он кончил подушкой, — подытожил Монро.
Моноган покачал головой, затем, прищелкнув языком, сказал:
— Это ужасно. — И заплакал.
Он плакал потому, что внезапно забыл имя очаровательной черноволосой и черноглазой женщины, которая была на вечеринке, и это показалось ему ужасным. Он плакал еще и потому, что его рука была у нее под юбкой, когда позвонил Монро. А теперь, перепугав его до полусмерти, он вытащил носовой платок и вытер глаза. Монро похлопал Моногана по плечу. Техник вернулся на кухню.
В квартиру вошли двое санитаров, взглянули на мертвую девушку и спросили у Монро, надо ли оставить нож, торчащий в груди, на месте. Монро посоветовал им спросить офицеров, расследующих это дело. Один из санитаров прошел в гостиную, где Холдинг до сих пор обнимал жену за плечи.
— Оставить нож в ней или как? — спросил он Кареллу.
Вот тогда миссис Холдинг и начала кричать.
Было уже четыре часа утра, когда Карелла постучал в дверь квартиры Флиннов. Воротники пальто у детективов подняты. На обоих шарфы и перчатки. Точнее, у Кареллы только одна перчатка, поскольку вторую он перед тем, как постучать, снял.
В подъезде было не теплее, чем на улице, изо рта шел пар. Похоже, год будет холодным.
Мейер выглядел более замерзшим, чем Карелла, возможно, потому что был совершенно лыс. И голубоглаз. У Кареллы глаза карие, слегка раскосые, что делало его немного похожим на восточного человека. Оба мужчины высокого роста, но Мейер казался холодным и плотным, а Карелла — теплым и тонким. Это впечатление было обманчивым.
Они получили у Холдинга адрес Энни и пришли сюда, чтобы сообщить родителям о гибели их дочери. Это достаточно трудно делать всегда, в любой день года. Неестественно, когда родители переживают своих детей, да еще в результате жестокого убийства. Но в новогоднюю ночь! И вот у дверей квартиры Флиннов стоят два незнакомых мужчины в пальто и говорят, что их шестнадцатилетняя дочь мертва, и теперь первый день января, Новый год, навсегда будет для Флиннов годовщиной ее смерти.
Холдингам вопросы задавал Мейер. Карелла решил, что сейчас его очередь. Он снова постучал в дверь. Постучал сильно и настойчиво.
— Кто там?
Голос мужской, слегка испуганный, еще бы, четыре часа утра, и кто-то ломится в дверь.
— Полиция, — сказал Карелла и подумал, что в этом единственном его слове и заключается известие, с которым они пришли к родителям Энни Флинн.
— Что вам нужно?
— Мистер Флинн?
— Да, и что из этого? Покажите ваш жетон.
Карелла достал маленький кожаный бумажник, к которому прицеплена его бляха. Он поднес ее к дверному глазку.