Вечная любовь
Шрифт:
— Но это не все, что нужно женщине, — с самоуверенностью все знающего новобрачного в первую ночь после свадьбы заявил Келдан. — В «Хавамале» написано, что…
— Не надо цитировать мне эту чертову книгу! — огрызнулся Хок, стряхивая с плеча руку Келдана. — В ней написано лишь, с чего начинается брак, но ничего не сказано о том, чем он кончается. А я знаю, чем он кончается — черной бездной мучений и горя. И я больше не верю ни в то, что написано в «Хавамале», ни в традиции, ни в справедливость богов. Я верю только в одно — в то,
— Может быть, когда-нибудь, когда я доживу до твоего возраста, — перебил его Келдан, — я буду испытывать те же чувства. Но надеюсь, что этого никогда не случится. И думаю, что ты делаешь ошибку, оставляя свою молодую жену в первую брачную ночь.
— Ну, это уж мое дело. — Хок снова повернулся, чтобы уйти.
И тут увидел, что Жозетт подсматривает за ними через приоткрытую дверь.
— Милорд? — робко обратилась она к нему, пошире отворяя дверь. — Простите, что… что вы сделали с Авриль? Она в порядке? Вы не…
— Нет, миледи, с ней не случилось ничего дурного, — мотнул головой Хок. Маленькая брюнетка Келдана, кажется, испугалась, что мужчины обсуждают печальную судьбу ее подруги. — Если хотите, утром можете повидаться с ней.
Увидев, что он уходит, Жозетт вышла за дверь:
— Милорд, умоляю вас, вы не можете держать нас здесь!.. — Она быстро взглянула на Келдана, словно надеясь, что тот тоже поймет, о чем она говорит. — Вы должны освободить Авриль. Хок вздохнул: казалось, весь этот нескончаемый день враз придавил его своей немыслимой тяжестью.
— Я не могу этого сделать, миледи. Вы просите невозможного.
— Нет, вы, наверное, не понимаете. У нее дома, во Франции, есть маленькая дочка…
— Я знаю. Она мне сказала. Но сделать ничего нельзя. — Второй раз за эту ночь взглянув в полные слез женские глаза, Хок почувствовал, как сострадание рвет ему душу острыми когтями. — Мне очень жаль.
Жозетт потупила взор, черные ресницы прикрыли се голубые глаза:
— Но я… — Она закусила губу, в ней явно происходила какая-то внутренняя борьба. — Я не уверена, что она сказала вам всю правду.
— О чем?
— О своем муже. — Продолжая кусать губы, Жозетт подняла глаза.
Хок чуть было не выпалил, что ему это совершенно безразлично. Это не имело никакого значения. Он знать ничего не желал о каком-то французе, претендовавшем па сердце Авриль, её тело и душу. Какое Хоку до него дело?
— Что с ним? — однако спросил он.
— Я скажу вам это только потому, что тогда вы поймете, почему Авриль нужно отпустить. — Жозетт набрала воздуха и легкие и быстро заговорила: — Жерара, мужа Авриль, убили три года назад. Она вдова.
Хок почувствовал себя так, словно на него обрушился целый град острых гвоздей. Он не мог произнести ни звука.
Она
Не принадлежит никакому мужчине, но…
Он мысленно оборвал себя на полуслове, сдержав моментально вспыхнувшее острое, горячее мужское желание обладать.
— Это не имеет значения.
— Но разве вы не понимаете? — печально спросила Жозетт. — Маленькая Жизель потеряла отца, еще не родившись. Вы не можете лишить ее и матери. Вы должны позволить Авриль вернуться к своему ребенку. Должны. Если вы этого не сделаете, бедное дитя останется круглой сиротой.
Хок отвернулся, чувствуя, как острые шипы снова стали терзать его. На миг ему даже показалось, что он заболевает.
А ведь он думал, что ничего более ужасного в этот день уже не случится.
— Это не имеет значения. — В оцепенении он словно со стороны услышал собственный голос, повторяющий эти слова, как заклинание, будто оттого, что повторишь их много раз, они станут истиной.
— Как вы можете так говорить? — задохнулась от негодования Жозетт. — Как вы можете быть столь бессердечны?
— Келдан, уведи ее в дом! — рявкнул Хок. С него было достаточно на сегодня упреков во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Не проронив больше ни слова, он зашагал в ночь, едва ли отдавая себе отчет в том, куда идет.
Ом сделал ребенка сиротой.
Глава 7
Жозетт проснулась, почувствовав на щеке ласковое прикосновение солнечного луча. Она сонно зевнула и прислушалась к веселому щебетанию птиц где-то там, за окном. О Боже, это же никуда не годится! Братья всегда называли ее легкомысленной ленивицей, вот она и подтверждает их правоту. Открыв глаза, Жозетт недоуменно заморгала, ноздри защекотал аромат сдобы с корицей. Кто это принес ей завтрак в постель?
Внезапно она вспомнила, что находится вовсе не в Бретани и чуть не вскрикнула от испуга. «Интересно, как это я оказалась в постели?» — подумала она, садясь.
Яркий солнечный свет лился в комнату через открытые ставни вместе со свежим утренним ароматом летнего луга и птичьим гомоном. Откинув с лица спутанные волосы, Жозетт увидела его — Келдана, своего черноволосого похитителя. Сидя за столом, опирающимся на ножки в виде козел, в противоположном конце этого странного длинного жилища, он мирно завтракал.
— Добрый утро, — сказал он на ломаном французском языке, глядя на нее с неуверенной, робкой улыбкой. — Хорошо спать?
Поджав ноги, Жозетт отпрянула назад и, упершись в спинку кровати, натянула одеяло до самого подбородка. Но Келдан не сделал ни малейшего движения, не выказал даже намека па то, что намеревается наброситься на нее. Пока. Она быстро окинула взглядом комнату. Он убрал все то безобразие, которое она натворила здесь прошлым вечером, даже смыл масляные и винные потеки со стен.