Вечная мерзлота
Шрифт:
– Ты уж расскажешь, Иван Семеныч, – добродушно улыбнулся старпом, – раньше-то, видно, и девки в два раза толщще были?! Пойду посплю мало-мало…
– Про девок не помню, – продолжал свою линию Грач, – а царь-батюшка о людях заботился! Купцы двумя пароходами на пески завозили! И драли втридорога с этих артелей – на низа завезут – плати, обратно – опять плати! А правительство царско возьми и поставь еще два парохода казенных на это дело – враз цены упали! И рыбка на рынке намного дешевле стала! Я хорошо помню! Народ тогда весело жил!
Егор слышал эти истории. Им навстречу приближалась точка какого-то судна, зоркие глаза боцмана давно ее
– Большой кто-то идет… – бинокля на «Полярном» не было и Сан Саныч, прикрываясь рукой от солнца, пытался понять кто же это, силуэт был незнакомый. – Иностранец, должно быть. Первый в этом году!
– А чего один, если иностранец? Они обычно с ледоколом идут. Кучей! – Грач тоже присматривался, но хорошо не видел.
– Теплоход! Корпусом [35] идет! – заключил Белов.
Вскоре судно приблизилось, это был большой морской сухогруз «Темза» под английским флагом. Капитаны гудками поприветствовали друг друга. Нина Степановна открыла дверь рубки:
– Есть думаете? Остыло все! – ветер задрал челку и обнажил некрасивый рваный шрам.
– Идем, идем! – заторопился Иван Семеныч, – идем, мама, не ругайся!
К обеду ветер стих, Енисей сделался почти гладким. Они шли правым, таймырским берегом. На сколько хватало глаз тянулась сплошная, чуть всхолмленная покрытая мхом тундра, только вдоль воды и по болотистым лощинкам росли невысокие густые кустарники ивняка. Берега стали плоскими, неба вокруг сильно добавилось, и природа стала суровее. Временами среди этой пустынного безлюдья возникало неприкаянное, продуваемое всеми ветрами жилье. Фактории, рыбартели… два домика, три… лодки на берегу, сети.
35
Идти корпусом – идти порожняком, незагруженным судном.
Наконец, из-за поворота показался большой поселок Усть-Порт. Он выглядел, как небольшой городок и очень отличался от других енисейских селений. В 1916 году его начал строить норвежский предприниматель и друг знаменитого Фритьофа Нансена, директор международного акционерного общества «Сибирская компания» Йонас Лид.
Глубоководный порт, ремонтные мастерские, запасы угля для пароходов… грузы здесь должны были переваливаться с речных судов на морские. Лид назвал это место Усть-Енисейском, что было логично, но название почему-то не прижилось, а закрепилось другое – Усть-Порт.
Строил норвежец основательно, так проект Усть-Енисейского порта выполнил инженер путей сообщения Александр Михайлович Вихман – автор проекта Одесского морского порта. Начальная перевалочная мощность должна была составить 300 000 тонн в год.
Для лучшей окупаемости вместе с портом строился и самый современный по тем временам рыбоконсервный завод. Оборудование для него Йонас Лид покупал в Норвегии, служило оно исправно, здесь выпускалась лучшая продукция по всему Енисею – это знали все капитаны.
В 20-е годы с приходом советской власти, завод был национализирован, а строительство порта и перевалочной базы брошено. Усть-Порт стал местом ссылки – сначала вольных рабочих завода заменили трудпереселенцами, то есть раскулаченными крестьянами, а затем спецпоселенцами – депортированными немцами Поволжья, калмыками, прибалтами и другими виноватыми перед советской
Подошли. Поставили лихтер к широкому пирсу.
Заводские цеха располагалась в нескольких, непривычных для этих мест, двухэтажных каменных домах под добротными крышами. Просторные деревянные склады, разделочные цеха, транспортировочные механизмы, оборудованные погрузочные площадки – заводские строения занимали треть Усть-Порта. Было и жилье – два больших каменных общежития и с полсотни бедных домиков, построенных своими силами.
Если бы не дымящая высокая труба кочегарки, Усть-Порт казался бы заброшенным. Людей на улицах не было, только чумазые и не сильно чесаные ребятишки собирались к пирсу. Кто в телогрейке до земли, кто в галошах сорок пятого размера, они напоминали беспризорников.
– Вон вход в мерзлотник [36] ! – кочегар Йонас в поту и грязной робе выбрался из жаркой кочегарки. Вместе с Повеласом они с жадностью рассматривали знакомые места.
– Тут мерзлотник большой, на пятьсот тонн! – со знанием дела объяснял Грач. – Возле завода ссыльные хорошо жили!
36
Мерзлотник – подземное сооружение – здесь в вечной мерзлоте – для хранения рыбы и мяса.
Йонас с удивлением посмотрел на Грача, глаза загорелись что-то сказать, но он сдержался, посмотрел на поселок и снова спустился в кочегарку. Загремел лопатой.
– Вы что же, отбывали здесь? – спросил Грач Повеласа.
– Мы на другой стороне залива, в Дорофеевском… – У Повеласа было рябоватое, попорченное оспой лицо, борода росла плохо, клочками, но сами черты лица были приятные.
Ребятишки на пирсе боролись, бегали наперегонки с собаками. По берегу, прямо по песку два оленя тянули легкие санки, в которых сидел сухой и маленький эвенк. Не слезая с санок, задрал плоское лицо на мужиков и крикнул слабым голосом:
– Здолово, лебята, ульта есь? – и всплеснул двумя руками, как будто от радости.
– Чего он? – не понял Егор.
– Ульта – спирт по-ихнему… – пояснил Грач, – тебя как зовут? Петька, Васька?
– Ага-ага, – радостно качал головой эвенк и все махал рукой, будто предлагал спуститься. – Васька я! Здолово! Ульта-спилт давай?!
Облезлые, линялые олени, с растущими, покрытыми шерстью рогами [37] , стояли безразлично и устало замерев. За мужиком в санках лежали два больших дыроватых мешка с рыбой. Головы и хвосты торчали из прорех.
37
Олени-самцы сбрасывают рога каждую зиму. Весной рога начинают расти заново, в это время они неокостеневшие и покрыты шерстью.
– Лыба есь! – похлопал Васька по мешкам. – Спилт есь?!
– Рыбу-то покажь?! – спросил Грач небрежно отворачиваясь.
– Кто он по национальности? – рассматривал рыбака Егор.
– Да Бог их разберет? Тут на Таймыре две национальности – Саха и Зэка! – Грач добродушно рассмеялся.
Васька тем временем неторопливо слез с нарт, развязал мешок и, взяв его за углы, вывалил на песок, потом то же самое сделал с другим мешком.
– Таймесок, омуль есь… тли литла ульта давай, бели все! На заводе нет лыба сяс! Не ловят!