Вечная жизнь Лизы К.

Вишневецкая Марина Артуровна

На пороге стояла Шамратова, задорная, важная коротышка, сияющая беспричинно, природно, как бриллиант, даже если лицо ее было серьезно (считалось, что у нее туча денег, муж – важный министерский чиновник, две нефтяные скважины, якобы в Африке, а туристический бизнес в короне – стеклянная страза, а девочки из соседних агентств говорили: для отмывания денег). Гаяне рассказывала Шамратовой, как много они с Машей на этой неделе успели и что клиенты явно приходят в себя после зимних каникул и снова готовы – хоть куда! Маша стояла навытяжку

и горячо кивала. И, кажется, делала Лизе какие-то знаки. А Лиза их видела, но в себя не впускала, потому что ведь надо же было что-то еще написать Ю-Ю. Наконец до нее дошло, о чем Маша сгибает ладонь: ей следует встать, ведь все же стоят. И Шамратова перед ней – любознательным сурикатом:

– Через десять минут жду тебя в переговорке! Ты телефон хоть когда-нибудь из рук выпускаешь? – И, не нуждаясь в ее ответе, вполоборота уже ко всем: – Девочки, думайте, кто из вас завтра пойдет на Поклонную. От вашей комнаты по минимуму – один человек!

– Там митинг, да? Мне Ерохин сказал. За Путина, да? Против оранжевой угрозы! – Гаяне с пониманием вздохнула и поникла: – Раиля-джан Фаридовна, мне простудиться нельзя. Я сейчас в таком положении!.. Можно я в офисе поработаю?

– Можно, детка. В этом офисе только ты и работаешь.

Дверь за Шмарой всегда закрывали другие, сейчас это сделала Маша и – сдавленным шепотом:

– А остальные здесь что?

Гаянешка стала резко дозваниваться в какой-то отель и требовать подтверждения брони. А Лиза и Маша встретились взглядами и одновременно выпалили:

– Завтра я не могу!

И хотя это было довольно смешно, рассмеяться не получилось.

Маша хмуро сказала:

– У меня билеты на детский спектакль. У меня у Юлечки день рождения!

– А я родителей отпустила, – честно сказала Лиза. – И обратно дороги нет.

А Гаяне, уже забронировавшая отель и опять набиравшая чей-то номер:

– Путин такой хороший. Девочки! Я б сама за него пошла!

– Замуж? – фыркнула Маша.

И Гаянешка, чувствуя важность минуты, – в трубку:

– Ой, повисите, пожалуйста! – и, закрыв ее узкой ладошкой: – Вы обе что, не въезжаете, да? Вам как в Египте надо? Чтоб по улицам бегали и убивали? Вы кушать будете что, киндерам в клюве понесете что? – И без зазора в микросекунду: – Катичка, ты? Моя ты хорошая, не узнала, за олигарха выйдешь! Настю дай. Настичка? Солнце мое! Мне еще два местечка на тот же чартер. Умоляю!

Лиза резко нырнула в наушники – струнные протяжно сходили на нет. На сцену выступил хор, распевающий, казалось, не звуки, а королевские вензели. Почему-то Рамо сегодня тревожил, как никогда. Оттого, что почтовый ящик был пуст? В нем лежало только письмо от Натуши, подруги детства. Она колесила по Кубе вместе с Антохой. И Лизу немного взбодрила мысль о том, что на Кубе сейчас была ночь, зеленое море казалось черным, как и черно-белые люди, как и желто-белый песок; королевские пальмы шумели, их серебряные стволы светились, притягивая луну…

и она, притянутая, была непомерна. Натуша писала ей потрясающе подробные письма, потому что фоточки к ним не цеплялись, на Кубе был доисторический интернет – там, где в принципе был.

А потом вдруг в аське обнаружился Дэн. В аське они просидели весь март и апрель – весной, которая между ними называлась «бессной», они только в ней и сидели. В аське он назывался Gepard’ом, она – Tiny-Lee.

Хор умолк… Стайкой птиц налетели флейты, предвкушая появление Дианы.

G e p a r d. Как меня слышно? Прием.

T i n y-L е е. Прием.

G e p a r d. Завтра никак.

T i n y-L е е. Без вопросов.

G e p a r d. По-твоему, наши отношения себя исчерпали?

T i n y-L е е. По-моему? Или по-твоему?.. Или?

Дэн замолчал, он всегда делал несколько дел параллельно. А Диана уже вплетала свой голос в звучание оркестра, была одним из его инструментов, и только. Если не покидать сверкающей капли «сейчас», жизнь почти одолима…

G e p a r d. Ты была моей территорией свободы.

T i n y-L е е. Почему была?

Но он снова закрылся веером. Потому что устал. Он обложен со всех сторон обязательствами. То мама в больнице, то пасынок колобродит.

T i n y-L е е. Мы не хотим поссориться? Мы хотим лишь отменить нашу встречу?

G е р а г d. Ё, да ты подвинулась на сексе!

T i n y-L е е. Чтооооооооооооооо?

G e p a r d. Мне херово, мой китайчонок Ли, мне реально херово!

T i n y-L е е. Что я могу сделать? Скажи!

G e p a r d. Фак! Я не хочу платить такую цену за всё, чего я хочу. Вот ты же не платишь!

T i n y-L е е. В смысле?

G е р а г d. В смысле свободы.

T i n y-L е е. Но я и хочу другого.

G e p a r d. Ия его знаю?

T i n y-L е е. Дурак. Я хочу быть собой.

G e p a r d. Бла-бла-бла.

T i n y-L е е. В любой ситуации. Для меня это – не бла-бла-бла.

G e p a r d. Ладно, всё. Через пять минут выдвигайся в переговорку!!

T i n y-L е е. Ты уже там?

G e p a r d. Советую вызваться на Поклонную.

T i n y-L е е. Нет, не мое.

G e p a r d. Пошли! Сфоткаемся на память.

T i n y-L е е. В смысле?

G e p a r d. Велено зафиксировать явку и скинуть наверх.

T i n y-L е е. Афигеть!

G e p a r d. Потом позажигаем.

T i n y-L e e. Где?

G e p a r d. Up 2 you.

Даже так! Только от человека начнешь уходить, а он такой подзабыто милый.

G e p a r d. Всё! Выбегай!

Написала: «ага!» И осталась на месте. Почему-то казалось, что от резких движений чувства смешаются, что лишь в неподвижности можно понять: она с ним? они вместе? она без него? он всего только славный или родной? родной как муж или брат? Услышала, как Диана, на что уж девственница, пропела «Гатоиг»… От двери оглянулась. Бездонная Машина синь плескалась тревогой. И Лиза сказала: