Вечная жизнь
Шрифт:
— Вопрос в том, знает ли кто-нибудь еще о ее силе? Возможно, она кому-то угрожает? — спросил Эшер.
Не сводя с меня глаз, Ривер покачала головой, и я изо всех сил постаралась не психовать и держаться, как ни в чем не бывало. Но на самом деле я вся похолодела от слов «силой древней и могущественной».
— Об этой силе знает ее друг, Иннокенсио. И еще, наверное, Боз, ведь он сам упомянул об этом. Но не думаю, чтобы об этом знал кто-то еще. Она никому неизвестна, совершенно необучена, неумела. Да, она обладает великой силой, но при этом совершенно не способна
— Вообще-то, я еще здесь, — возмущенно заметила я.
И вдруг, безо всякого предупреждения, Ривер протянула руку и дотронулась пальцами до моего виска. Что она делает? Но не успела я удивиться, как почувствовала саму Ривер.
Я почувствовала ее разум. На миг я застыла, восторгаясь этим ощущением, а потом поняла все, что это означало, и поспешно захлопнула собственное сознание, опустив все имевшиеся в моем распоряжении решетки и стены.
Ривер была права. Я была невежественна, я не знала, что и как делать, но продолжала снова и снова мысленно умолять ее о Защите.
Ривер слегка приподняла брови и убрала руку.
Я попыталась сделать вид, будто ничего не произошло.
— У меня жар? — выдавила я.
Она покачала головой.
Этой ночью четверо преподавателей наложили на меня знаки защиты, начертив их у меня на лбу, на руках, на спине и над сердцем. Потом Солис и Анна проводили меня в мою комнату и нанесли новые знаки на дверной косяк, на саму дверь, внутри и снаружи, и над моей постелью.
— Как насчет ванной? — робко спросила я. — Я ведь могу свалиться с унитаза и сломать себе шею.
Почему-то им эта шутка не показалась смешной.
— Ты знаешь заклинание, запирающее дверь? — спросила Анна.
Я растерянно уставилась на нее.
— А такое существует? Иисус Великий! Что же вы раньше-то молчали?
Анна и Солис чуть не лопнули со смеху.
Они научили меня простенькому заклинанию, которое, конечно, не могло бы остановить бегущего во весь дух разъяренного быка, зато могло заставить отступить всякого, кто захотел бы войти ко мне без разрешения. Это было простейшее заклинание, и я сразу узнала его схему, уже знакомую мне по урокам чародейства для чайников, которые давал мне Эшер. Но даже самое простое заклинание должно быть произнесено в нужное время, в нужном месте, нужным человеком и для соответствующей цели... Именно это обилие деталей сводило меня с ума, и мне хотелось орать, что у меня все равно не хватит терпения все это запомнить.
С другой стороны, я не желала и дальше оставлять мою дверь незапертой. Раз это заклятие удерживает нежеланных гостей снаружи, значит, я его выучу. Анна дважды проговорила заклинание вместе со мной, пока я все запомнила. Затем они вышли из моей комнаты и остались ждать в коридоре. Медленно и старательно, чувствуя себя кретинкой, исключенной за неуспеваемость из Школы для дураков, я произнесла заклинание — со всеми словечками, пасами руками и прочей параферналией.
— Все! — крикнула я наконец, чувствуя себя так, словно бегом пробежала через весь Бруклинский мост.
Анна
— Не могу! — очень довольная, сообщила она. — Чем больше стараюсь, тем меньше получается. Чистая работа!
Я была страшно довольна собой и упивалась своим успехом ровно до той минуты, пока не вспомнила, что совершить этот подвиг меня заставила одна-единственная причина — кто-то в этом доме, живущий бок о бок со мной, ненавидит меня и желает мне смерти.
Это открытие разом лишило мое торжество большей части радости.
Глава 23
С этого дня началась новая страница моей жизни в Риверз Эдж. Искренняя тревога и участие преподавателей заставили меня сбавить обороты и повнимательнее смотреть по сторонам, обращая внимание на все проявления злобы и недоброжелательности по отношению к своей особе.
Я наблюдала за Нелл и Рейном во время еды и в те разы, когда нам выпадало работать рядом. Рейн буквально избегал смотреть на меня и вел себя так, словно я была невидимкой. Он больше не подвозил меня в город, нас не ставили на работу вместе. Зато Нелл, похоже, сумела обуздать свою ненависть и вновь излучала фальшивую приветливость и дружелюбие.
Короче, мне так и не удалось заметить ничего примечательного, новые темные заклинания тоже не появлялись. Мы все продолжали оставаться начеку, но постепенно нам стало казаться, что это была единичная выходка — типа предупредительного выстрела, без намерения продолжать свое черное дело.
По крайней мере, я старалась убедить себя в этом.
Еще через пару дней Старый Мак объявил мне, что магазин будет закрыт на пять дней. Оказывается, два раза в год он с друзьями отправлялся на рыбалку. Я живо представила себе компанию ворчливых стариков, которые, держась друг за дружку, мрачно стоят в ледяной воде, изредка взмахивая удочками. Впрочем, возможно, для старины Мака это было некое подобие терапии, короткой передышки.
Как и для меня. Сначала я пришла в восторг — пять свободных дней! — потом запаниковала: и что я буду делать все это время? Теперь, когда у меня каждая минута была занята, даже два часа безделья казались фантастическим и немного пугающим подарком. Тем более сейчас, когда я все еще продолжала с подозрением относиться ко всем и всему вокруг.
Наверное, я соскучусь за эти пять дней. Начну думать обо всяких глупостях, чтобы развлечься. Например, потусовать с местными ребятами, порисоваться в какой-нибудь модной тачке, покурить, сбежать.
Может быть, с этих дней и начнется мое стремительное падение, когда все, чего мне удалось достичь, будет втоптано в грязь из-за пары реально неправильных решений? Я уже чувствовала, что так оно и будет. Ведь я всегда, всегда своими руками порчу все хорошее.
Однако случилось так, что на этот раз мои страхи оказались беспочвенными. Мне надо было сразу догадаться, что деспотичные рабовладельцы из Риверз Эдж воспримут мои пятидневные каникулы как чудесную возможность нагрузить меня по горло.