Вечно живые

Розов В.

Варя. Ладно… в общежитие перееду к девчатам, они пустят… Папаня с братом с фронта пишут: «Варвара, как ты там одна?» А я их успокаиваю… Папаня-то, уезжая, говорил… (Плачет.)

Нюра. Ну, навела тоску на светлый день. (Подходит к Антонине Николаевне, берет ее за руку.) Я пойду. Расклеилась вечеруха. Не тот вы народ подбираете, я вам скажу. Не тот. Хлипкие очень. А сейчас война — крепких надо под рукой иметь,

своих. Колечко-то как блестит!.. На что оно вам, вы и так красавица. Уступите, а?

Антонина Николаевна. Господи, хоть бы Чернов скорее приехал… Спрятаться за него и утихнуть. Я так измучилась, Нюра, так устала… Извертелась, изломалась… Мне уж тишины хочется, покоя…

Нюра. Я сама по спокою соскучилась. Ведь на нервах живешь! Антонина Николаевна, на нервах! Несу хлеб, а сама оглядываюсь, будто воровка какая… Накоплю пятьсот тысяч и притихну. Вавка, не всхлипывай. Мы тишины хотим. Тишины, слышишь? Не всхлипывай!..

КАРТИНА ПЯТАЯ

Декорация третьей картины. В комнате — Федор Иванович и Володя. Они сидят за тем же столом и продолжают беседу.

Володя. Впереди кино, чистое кино: на горизонте деревни горят, лес тоже полыхает, и люди бегут. Кино. Немцы на наш бугор психической атакой идут… Мы в окопах притаились… Вверху бомбардировщики воют… Слева, около леса, танковый бой идет… Мины свистят… Все, знаете, вокруг гудит, грохочет.

Федор Иванович. Ты стихи пишешь?

Володя. А вы как догадались?

Федор Иванович. Проник.

Володя. Ну так вот…

Федор Иванович. Гляжу я на тебя — такие, как ты, и мне в руки попадались в очень плачевном виде. Эх, мать ты моя! Что ж это война наделала! Пойми, кончится она, а горе-то, оно, знаешь, и после войны сколько лет эхом по земле грохотать будет!..

Володя. Ну, после войны мы поживем!

Федор Иванович. Отвоюем — потанцуем. Вот что, герой, давай матери позвоним. Она после уроков имеет привычку идти домой пешком. А это — минут сорок. (Идет к телефону.)

Володя. Почему пешком?

Федор Иванович. Время быстрее идет.

Володя. А у матери лекции во сколько кончаются?

Федор Иванович. Когда как… (В трубку.) Техникум?.. Ковалеву Анну Михайловну… Ага! Ну, как уроки кончатся, скажите ей, чтобы домой сразу ехала. К ней сын вернулся… Да, Вольдемар. (Повесил трубку.)

Володя. Ну вот, все испортили. Она теперь знать будет.

Федор

Иванович. А тебе хочется, чтобы она от твоего сюрприза вон там, у порога, без сознания свалилась? Секретарша и та взвизгнула… Скоро освободится. Последняя лекция идет. Потерпи, герой… У меня тут кое-какое обмундирование есть — наведи красоту, переоденься. Как-никак новорожденный. (Достает одежду Бориса.) Тебе пойдет. Мой разве в плечах пошире.

Володя. Вот вы со мной разговариваете, а все о нем думаете.

Федор Иванович. Обо всех.

Володя. О нем особенно.

Федор Иванович. Не философствуй, герой.

Володя. Не зовите меня так, не герой я.

Федор Иванович. Грудь под пулю подставил — этого, брат, достаточно.

Володя. Ну, там такие чудеса делают!..

Федор Иванович. Читал.

Володя. А я сам видел.

Федор Иванович. Галстук по вкусу выбирай. Ты, наверное, пижон был?

Володя. Слегка. (Переодевается, из кармана что-то падает на пол.)

Федор Иванович. У тебя из кармана что-то вылетело.

Володя поднимает фотографию, прячет в карман.

Ого, женщина. Понятно.

Володя. Совсем не то.

Федор Иванович. Скромничай! Все вы по этой части ходоки хорошие!

Володя. Честное слово, не то.

Федор Иванович. Заливай-заливай!

Володя. Вот по секрету говорю: совсем этого не было.

Федор Иванович. Почему по секрету?

Володя. Неудобно как-то.

Федор Иванович. Чудак, очень удобно. Из такой войны чистым выбраться нелегко.

Володя (показывает фото). Это мама.

Федор Иванович. В молодости.

Володя. Почему? В сорок первом году снималась.

Федор Иванович. Да что ты!

Володя. Разве не похожа?

Федор Иванович. Нет-нет, узнаю, узнаю.

Стук в дверь.

Можно.

Входит Чернов.

Чернов. Если не ошибаюсь, Федор Иванович?

Федор Иванович. Он самый.

Чернов (здороваясь). Я администратор филармонии, где служит ваш племянник, Марк Александрович. Моя фамилия Чернов Николай Николаевич.