Вечное царствование
Шрифт:
— Ты хочешь сказать — что я могла бы разговаривать с ней во сне? — Спросила я, мое сердце все еще тяжело колотилось, когда я стряхнула страх, который цеплялся за меня в том сне. Могло ли это быть реальным? Было ли то, что я пережила, на самом деле связано с моей сестрой так, как мне казалось?
— Возможно. Всякий раз, когда меня посещал во сне посторонний член вашего клана, мне показывали только образы. Но моя мать была из вашего клана, и когда она навещала меня, мы могли поговорить по душам. Это могло быть связано с нашей кровной связью. Или это могло быть связано с
— Почему твои ответы всегда оставляют у меня еще больше вопросов? — Спросила я, проводя рукой по лицу, пытаясь успокоить пульс и осмыслить то, что он мне говорил. Даже если сны действительно имели какую-то странную связь с Монтаной, мне это не очень помогло. Они были чепухой. Я не смогла почерпнуть от них никакой информации, кроме надежды, что она все еще жива. Но я предполагаю, что в любом случае это все, что мне действительно было нужно, — уверенность в том, что она все еще где-то там, ждет, когда я приду за ней.
— У нас проблема, — сказал Магнар, решив проигнорировать мое замечание, и отошел от меня, отдергивая изъеденную молью занавеску и выглядывая в тусклый свет рассвета за ней. — Прошлой ночью что-то пыталось взломать мои защитные чары.
— О? — Спросила я, стараясь говорить как можно более непринужденно, когда снова опустилась на диван, но выглядела больше похожей на испуганную мышь.
— Низший вампир не в состоянии даже обнаружить эти чары, не говоря уже о том, чтобы бороться с ними. Любой, кто приблизится к ним, снова устремится прочь и даже не поймет, что попал под их влияние. Тот факт, что кто-то очень сильно подавлял эти импульсы, беспокоит меня. Должно быть, за нами сейчас охотится кто-то гораздо более важный.
— Но для тебя это не проблема, верно? — Спросила я, и дрожь страха пробежала у меня по спине, когда я подумала о Вульфе, гадая, не охотится ли он сейчас за мной сам. — Я имею в виду, ты тот парень, который сказал: «их всего пятеро», когда они пришли за нами в последний раз.
— Твоя вера в мое мастерство весьма лестна, — ответил Магнар с оттенком насмешки в его тоне, когда он снова двинулся ко мне, прежде чем его глаза потемнели от какой-то бесконечной правды. — Но я всего лишь один человек. А все люди умирают.
— Вау. Спасибо за ободряющую речь. Ты действительно так обеспокоен? — Мое сердце неловко затрепетало при мысли, что он беспокоился об этом. Потому что, если Магнар был обеспокоен, то я была почти уверена, что мне нужно было бежать куда глаза глядят, спасая свою жизнь.
— Нет. Но я не хочу, чтобы ты считала меня бессмертным. Смерть — это постоянная вероятность. Каждый раз, когда я обнажаю свои мечи, я знаю, что это может быть мой последний бой. Это то, что ты должна принять, если хочешь стать истребительницей. — Магнар опустился рядом со мной, выражение его лица было напряженным, пока он обдумывал наши варианты.
— Поняла. Ты можешь умереть, я могу умереть, бессмертие только для засранцев. И, говоря о бессмертных засранцах, у тебя есть какие-нибудь идеи, кто вынюхивал вокруг нас? — Мои мысли
— Это определенно один из Элиты. Боюсь, что если мы продолжим путь к «Банку Крови», как сейчас, то тот, кто идет за нами, вычислит наше место назначения. При всем желании у одного истребителя не будет ни единого шанса захватить это место, если они узнают, что я иду.
— У полутора истребителей, — поддразнила я.
Магнар склонил голову набок и фыркнул. — Может быть, у одного с четвертью.
— Жестко. Но, вероятно, более точно, — признала я. — Так что же все-таки делает Элиту более грозной, чем низшие вампиры?
Магнар откинул с глаз длинные волосы, обдумывая свой ответ. — По сути, это связано с тем, кто их создал. Сила вампира исходит от того, кто его породил, поэтому чем ближе он к первородной линии, тем сильнее. Те, кого обратил первородный вампир, один из Бельведеров, — это Элита. Все, кого они обратили, немного слабее — низшие вампиры, а те, кого обратили они, снова слабее, и так далее, и так далее.
— Получается, что каждое поколение становится менее могущественным, чем предыдущее? — Спросила я, пытаясь понять, о чем он говорит.
Он кивнул. — Ты помнишь, что я рассказывал тебе о Бельведерах?
— Это те, кто называет себя членами королевской семьи? — Спросила я.
— Они — первородная семья вампиров. Когда-то мы называли их Восставшими, но боги решили объединить их под этим ложным именем. — Его губы скривились в отвращении, и я могла сказать, что его ненависть к ним была больше, чем просто из-за того, кем они были. Это было что-то личное.
— Ты хочешь сказать, что именно они все это начали? Как? Откуда они взялись? — Спросила я, придвигаясь немного ближе к нему.
— Об этом много историй. Много теорий. Я полагаю, что единственные, кто действительно знает, — это они четверо. Но если я когда-нибудь окажусь достаточно близко, чтобы спросить, я не стану тратить время на вопросы, — прорычал он.
Мне не терпелось спросить его, почему он их так сильно ненавидит, но темнота в его глазах заставила меня испугаться ответа.
— Так ты сказал, что они семья? — Спросила я, ухватившись за более безопасный вопрос.
— Да, в некотором роде. Хотя семья обычно связана любовью, а эти монстры неспособны на такие эмоции. Их преданность друг другу порождена скорее жаждой власти. Они братья и сестра, по крайней мере, так они говорят, хотя и мало похожи друг на друга. Я не верю, что у них действительно были одни и те же родители, когда они были людьми. Есть трое мужчин и женщина. И они называют себя членами королевской семьи, как будто они были избраны богами, а не ненавидимы ими, — он рассмеялся, как будто это была извращенная шутка, и я неловко поерзала.