Вечное Пламя
Шрифт:
– И что теперь? – горячо поинтересовалась Патриция. – Возможно, мы могли бы вместе написать новую статью, заново проанализировав эксперимент с рассеянием с точки зрения идей Ассунто?
– Может быть, после того, как я вернусь, – ответила Карла.
– Ой, ну конечно. – От возбуждения Патриция совсем забыла про Москит. – Через шесть дней вы будете –
– Лететь в пустоте, – сказала Карла. Она смотрела, как остальные физики покидают зал, почтительно собирая экземпляры статьи Ассунто. – Так что потом я расскажу тебе, действительно ли пустое пространство заполнено таинственной и неискоренимой энергией.
Глава 22
Пробуждение
Не открывая глаз, он потянулся было к Карле, но остановился прежде, чем его рука коснулась ее плеча. Какой смысл действовать, если тебя все равно ждет отпор? Он впился пальцами себе в грудь, стараясь сдерживать боль, пока не придумает какой-нибудь план.
Ты сделала достаточно, – мог бы сказать он. – Ты разожгла пламя своими теориями; теперь заботу об этом огне ты можешь доверить другим. Зачем мучиться от голода еще один день? Зачем рисковать жизнью посреди космической пустоты? Пришло время обрести бессмертие – не просто быть любимой и существовать в чьих-то воспоминаниях, а продолжать жизнь в телах своих детей. Снова и снова, поколение за поколение, до скончания времен. Предки узнают о твоих открытиях, а потомки разделят твою славу.
Чего еще ты хочешь? Время пришло.
Карло открыл глаза. Он протянул руку и, ухватившись за ближайшую веревку, вытащил себя из-под брезента. Он пристально смотрел на часы при свете мха, пока не разглядел их циферблат. Было слишком рано зажигать лампу и делать вид, что день уже начался.
Он выбрался из спальни и отпустил веревку, оставшись свободно парить в воздухе. Боль в груди была сильна как никогда, и говоривший в ней голос никак не хотел умолкать. Разве он совершил что-то постыдное? Разве он лишил свою ко свободы, как Тамаро? Замышлял ли он хоть один поступок, направленный против ее воли? Если бы Тамара прислушалась к нему – если бы увидела в его словах смысл – разве смог бы он причинить ей вред?
Его кожа коснулась холодного каменного пола. Пошарив в поисках подходящей веревки, он подтянул себя в угол комнаты. Если он не собирался возвращаться в постель, то ему стоило, по крайней мере, находиться в контакте с чем-нибудь твердым и хорошо проводящим тепло.
Именно он предложил провести вместе последнюю ночь перед отлетом. Карло убеждал ее, что сигнал, который получит ее тело, благодаря его присутствию – напоминание о том, что она не овдовела и не брошена собственным ко – поможет защитить ее во время расставания. Логика его доводов была безупречной, но ничего не говорила о его подлинных намерениях. Его собственная плоть, судя по всему, получила иное послание: его ко собиралась лететь навстречу опасности и, может статься, уже не вернется назад.
Карло распластал пальцы по поверхности камня. Сколько раз он молча проклинал слабость Сильвано? Ты действительно не смог сдержаться? Не смог подождать? Но в чем тогда заключалась его собственная превеликая сила – в неспособности договориться с самим собой? В презрении к тому единственному поступку, который бы придал его жизни полноты?
Его отец умер молодым. Что если и он умрет
Отец, впрочем, умер по воле случая – виной тому было вредоносное веяние, а вовсе не какая-то наследственная предрасположенность. Не было причин считать, что та же судьба ждет и его самого. Через год, два – а может, три или четыре, – когда работа Карлы будет окончена, они примут решение. Она не пренебрегала им, не бросала его и не позволила бы себе погибнуть в пустоте космоса.
Не позволила бы? Можно подумать, у нее будет выбор, если Объект вспыхнет, как звезда, и его пламя поглотит Москит.
Карло потянулся вверх и обхватил рукой веревку, после чего сделал полный оборот кистью; витки веревки впились в его предплечье, но он сцепил руки и позволил боли пронзить его мысли вспышкой ясности. Если бы они проснулись вместе – лежа бок о бок, забыв о планах, которым подчинялась их жизнь наяву –могло произойти все что угодно. Карло надеялся, что теперь опасность миновала, хотя он, если уж на то пошло, еще мог излить на Карлу какой-нибудь идиотский довод в попытке заставить ее передумать.
Он будет ждать здесь до утра. Подождет склянку, потом зажжет лампу и, наконец, разбудит свою ко, чтобы пожелать ей счастливого пути и скорейшего возвращения
Огромная лаборатория, в которой был построен Москит и уже отправившиеся в путь маяки, теперь практически пустовала. Когда-то здесь было негде ступить, а теперь, стоя у входа, можно было увидеть только груду полуразобранных строительных лесов. Когда Марцио криком поприветствовал их откуда-то издалека, эхо настолько сбивало с толку, что Карло не удержался и стал оглядываться в поисках соучастников какого-нибудь звукового розыгрыша. Карла подняла руку, но с ответом повременила, пока они не подошли ближе.
– Мы рано? – спросила она Марцио. Больше никого не было видно.
– Все пришли пораньше, – ответил он. – Остальные внизу, рядом с воздушным шлюзом.
Они отправились туда втроем. Карло был рад проводнику; в тусклом свете потолочного мха эта часть лаборатории выглядела такой же однообразной, как пустое пространство.
– Последние три склянки Вивиана и Вивиано проводили финальные проверки, – ободряюще произнес Марцио. – Все в полной исправности, вычищено и откалибровано.
– Спасибо, – сказала в ответ Карла. Карло нашел некоторое утешение в статистике маяков: из запущенного в космос гросса только три маяка не включились после длительного периода бездействия. Марцио и его команда знали, как строить машины, способные работать в космической пустоте, а Карло верил, что астрономы сумеют направить Москит к его точке назначения. И только поведение самого Объекта выходило за рамки чьего-либо опыта.
Приближаясь к шлюзу, Карло видел кое-кого из собравшихся там людей – из-за горизонта выпуклого потолка они появлялись снизу вверх, начиная с ног. Подойдя еще чуть ближе, он понял, почему ног было немного больше, чем он ожидал. В соответствии с распоряжением экипажа, провожать их должны были только члены семьи, однако трое Советников, несмотря на это, решили все-таки нанести им визит.
Сильвано вышел вперед, чтобы демонстративно поблагодарить Карлу. Здесь не было ни толпы избирателей, которые могли бы стать свидетелями подобного жеста, ни скопления народа, от имени которого он мог бы высказать притязания на Объект, но этот момент, вполне вероятно, будет так или иначе фигурировать в более поздних речах. Может статься, что к моменту следующих выборов любая польза, которую принесет эта каменная глыба, в глазах половины Бесподобной будет восприниматься как личное благословение Сильвано.