Вечность длиною в день
Шрифт:
Вовка просто светился от счастья: ведь у него всё получалось. Как это здорово - чувствовать себя в команде! Как сказал тренер, он стал подавать надежды. Вот бы папе рассказать, да, к сожалению, папы нет, он занят, а по телефону много не расскажешь.
– Вовка, пошли, - друзья, обняв его за плечи, отправились в раздевалку.
– Папа звонил, - сказал Санёк, - немного задержится.
– Значит, успеем съесть мороженое, - предложил Лёшка.
Мальчишки купили мороженое и, устроившись на скамейке в парке, весело болтали, обсуждая сегодняшнюю тренировку.
– Фу, жара, - Вовка вытер рукавом
Мальчишки и глазом не успели моргнуть, как он сорвался с места и помчался к стойке с мороженым.
– Мне шоколадного!
– крикнул ему вдогонку Санёк.
Купив мороженое, Вовка побежал к друзьям. Но вдруг почувствовал, как, случайно споткнувшись, полетел лицом вниз.
– Опа! – сказал кто-то, ухватив его за руку. – Ты что же это, мальчик, под ноги не смотришь?
Вовка собрался было поблагодарить незнакомца, как вдруг осёкся и испуганно посмотрел на него: дядька улыбался мальчику беззубым ртом.
– А-ах, - выдохнул Вовка.
– Тихо ты, парень, - незнакомец зачем-то оглянулся по сторонам и, обхватив мальчика за шею, прикрыл ему рот рукой. Послышался визг тормозов, хлопнула дверца машины, и кто-то спросил:
– Хорёк, мать твою! Чего ты возишься? Давай, тащи его сюда.
Вовка почувствовал, как чьи-то сильные руки втянули его в машину, и она, взвизгнув, тут же рванула с места…
Женька нервничала, ожидая Маргариту в приёмной. Хозяйка задерживалась.
– Маргарита в последнее время сама не своя, - шёпотом делилась секретарша Леночка, - как будто бес в неё вселился. Кричит на всех, некоторых даже премии лишила.
Женька вполуха слушала секретарские страдания - ей было не до сплетен. Она уже приняла решение: Афродита возвращается. Вынуждена вернуться, иначе никак нельзя. Ляля слишком много значила в Женькиной жизни, и предавать её она не имела права, просто не могла.
Маргарита, взглянув на Женьку, сразу поняла, что выиграла. Однако эта зеленоглазая бестия нагло смотрела ей в глаза и разговаривала, как будто с равной. «Ничего, - подумала Маргарита, - я с тебя спесь сорву». Она нежно оскалилась и пропела:
– Женечка, я так рада, что ты вернулась в родные пенаты. Да, кстати, как раз для тебя есть работка.
Женька удивлённо приподняла бровь:
– Я слушаю вас, Маргарита Генриховна.
– Сущий пустяк, Женечка, сущий пустяк. Нужно сделать массаж очень влиятельным людям.
– Так в чём же дело? Я готова выйти на работу прямо сейчас.
Маргарита отчего-то радостно рассмеялась, потом замолчала и, в упор глядя на девушку, сказала:
– Не в салоне, а на выезде.
Женька вздрогнула. Она хорошо понимала истинное значение этих слов. «Да, Маргарита, круто ты связала меня по ногам и рукам, отомстить решила, - подумала Женька, - только меня этим не испугаешь, я на всё готова».
– Как скажете, Маргарита Генриховна, как скажете, - твёрдо ответила она.
– Да, Женечка, как там твой новый роман, всё еще продолжается? – сладко спросила Маргарита.
– Вы о чём? – удивилась Женька.
– Я о банкире, Женечка, Сергее Владимировиче.
Женька похолодела, земля вдруг стала уходить у неё из-под ног, она усилием воли взяла себя в руки и сдержанно
– Я не понимаю, о ком вы говорите, Маргарита Генриховна.
– Не понимаешь? – переспросила Ритка. – Ну-ну, не понимаешь. Ладно, иди.
Женька вышла из кабинета хозяйки на ватных ногах и, прикрыв дверь, в изнеможении прислонилась к ней. Леночка, к счастью, куда-то вышла, избавив тем самым Женьку от объяснений. Мысли проносились одна за другой: «Она всё знает, Боже мой, она расскажет Сергею, что я - это она…Афродита, что же мне делать, как же я буду…»
– Алло, Ника? – услышала вдруг Женька голос Маргариты. – У меня получилось, она сама пришла, ну да, я её туда и отправила, мужички запросили самых лучших девочек, ты же знаешь. Нет, я приказала, чтобы они несильно, мне она ещё нужна. Мне плевать на твои амбиции, в конце концов, наш с тобой бизнес не должен из-за них пострадать. Дорогая моя, я понимаю тебя, но и ты пойми. Ладно, хорошо, успокойся. У тебя всё в порядке? Они забрали его? Где? На даче? Не волнуйся, Михаил слово держит, с головы твоего сына ни один волосок не упадёт. Да, Гаврила интересуется, когда за Макса приниматься? А ещё он о деньгах спрашивал, когда отдашь остальное? Нет, можешь не торопиться, он тебе доверяет. Нет, Никуша, тебе там появляться не стоит, чтобы никто ничего не заподозрил. Сергей ещё не знает? Не хотела бы я быть на его месте.
Женька, затаив дыхание, слушала этот непонятный монолог. Она мало что понимала из слов Маргариты.
– Надо подумать, еще раз подумать об этом, но только не сейчас, сейчас нужно с мыслями собраться, мне предстоит такое… - пробормотала Женька.
– Что же тебе предстоит, красавица? – в дверях приёмной стоял незнакомый мужчина.
И хотя он мило улыбался, от него веяло чем-то холодным и страшным. Женька даже плечами передёрнула. А потом его взгляд, цепкий, колючий. Она знала этот взгляд, хорошо знала. Так и есть! Женька вдруг отчётливо вспомнила: так же, как и этот, на неё смотрел Джем, тогда, в квартире у бабушки. Да-да, Джем, бандит, уголовник, отсидевший много лет в тюрьме. У этого незнакомца такой же взгляд - его ни с чем не спутаешь. И вдруг Женька увидела его руки: они все были в наколках и татуировках. Она мало понимала значение этих росписей, но одно знала наверняка: этот такой же, как и Джем. Отчего-то спина тут же покрылась липким потом, Женька отошла от двери и, пробормотав что-то нечленораздельное, выскочила из приёмной.
Гаврила пожал плечами и вошёл в кабинет своей любовницы. Та всё еще продолжала разговаривать по телефону. Увидев его, она улыбнулась и показала рукой на кресло. Но он, проигнорировав приглашение, подошёл к Ритке вплотную и обнял её за талию:
– Я соскучился, - прошептал он, щекоча её ухо губами.
Ритка вожделенно задрожала и срывающимся голосом произнесла:
– Да-да, я поняла, Никуша, ладно, я тебе перезвоню, у меня срочное дело.
Потом в страстном порыве прижалась к Гавриле и бросила трубку, но промахнулась, и трубка с грохотом упала на пол, потянув за собой весь телефонный аппарат. Но Ритка даже не обратила на это внимания, потому что ничего этого уже не осознавала, дрожа всем телом от нахлынувшего на неё порыва животной страсти. Гаврила, оскалившись, вновь прошептал: