Вечность Эллы и Миши
Шрифт:
Я оглядываю её белую рубашку на пуговицах, завязанную на талии в узел и джинсы со стразами.
— Он вынуждает тебя странно одеваться.
— Ну, я одеваюсь моложе, — она поднимает подбородок с уверенностью. — Я потеряла большую часть своей молодости и, если я хочу сейчас развлекаться, то я могу это делать.
— Потому что у тебя был я? — я краду у неё пачку чипсов. — Или из-за папы?
Она качает головой, пока я открываю пачку.
— Нет, ты был лучшим, что случалось со мной. Я потеряла молодость
Я бросаю взгляд на Томаса, который смеется над чем-то по телевизору.
— С ним?
Она закрывает шкафчик.
— С ним.
Я хватаю горсть чипсов, мусоря на полу.
— Хорошо, если это то, чего ты хочешь сейчас, тогда я отступаю, — я хрущу костяшками пальцев. — Но если он обидит тебя, я дам ему по морде.
Она ерошит мои волосы, будто я все ещё ребенок, потом достает из холодильника две бутылки пива и идет в гостиную.
— И если ты хочешь помириться с Эллой, ты должен знать, что я только что видела, как она забиралась в свой дом через окно.
Я собираю чипсы, которые уронил на пол.
— Как ты узнала, что мы поссорились?
Она смеется.
— Милый, когда вы двое соритесь, весь мир знает.
— Я не имею понятия, что она имеет в виду, но я надеваю куртку и выхожу наружу в леденящий холод.
Снег падает с неба и укрывает землю, когда я подхожу к металлическому забору. Металл замораживает мои ладони, когда я перепрыгиваю через него и стучу в заднюю дверь.
После двух стуков Лила открыла. Она была в розовых сапогах с мехом поверху, пальто, шляпе и шарфе.
— Да?
— Холодно? — шучу я, пытаясь поднять настроение, но она только хмурится. — Прости, не лучшее время для шуток, да?
Она складывает руки, её синие глаза очень недоброжелательны.
— Ты знаешь, как долго я подстрекала её довериться тебе – говорила, как сильно ты любишь её и никогда не обидишь? Ты разрушил ее, и я выгляжу, как лгунья.
— Я собираюсь исправить это, — настаиваю я, подступая к порогу, надеясь, что она отступит и впустит меня.
Она остается на месте, блокируя проход.
— Перед тем как я впущу тебя, ты должен пообещать, что больше не будешь пить, когда ты расстроен и больше не будешь причинять ей боль. Клянусь Богом, если ты продолжить делать ей больно, я вырву серьгу из твоей губы.
Я кладу руку на рот, чтобы защитить свои губы.
— Я обещаю, больше никогда.
Она отступает, чтобы впустить меня и закрывает за нами дверь.
— Она наверху в своей комнате.
Я направляюсь к лестнице.
— Знаешь, Лила, а ты твердый орешек. Не многие люди насмелятся угрожать кольцу в губе.
— Ну, я не большинство, — выкрикивает она. — Элла моя лучшая подруга и ей нужна защита. Обычно это делаешь
Я оставляю её в кухне и поднимаюсь по лестнице. В доме холодно, и звук музыки плывет по воздуху: «One Thing» в исполнении «Finger Eleven». Дверь в ванную, где умерла её мама, широко открыта, и там что-то цветное по всему кафелю.
— Элла, — говорю я, идя к двери. — Ты здесь?
Она выходит из своей комнаты с полной рукой маркеров и её глаза расширяются, когда она видит меня.
— Как ты попал внутрь?
— Лила впустила меня, —объясняю я, мое дыхание замерзает передо мной. — Ты не включила отопление?
Она качает головой и проходит мимо меня по направлению к ванной. Она одета в кожаную куртку и перчатки без пальцев. Когда она достигает ванной, она приседает и рисует что-то на полу.
Я осторожно приближаюсь, зная, что это должно быть чем-то важным.
— Милая девочка, что ты делаешь?
Она рисует черную линию вдоль плитки.
— Я делаю святилище… И не называй меня милой девочкой, пожалуйста.
Я приседаю позади неё и задерживаю дыхание, когда кладу руки ей на плечи. Она не сбрасывает их, но напрягается под моим прикосновением.
— Ты не представляешь, как сильно я сожалею.
Она рисует круг вокруг женщины с крыльями и кексом в руке.
— Тебе незачем сожалеть. Никто не злится на тебя.
Моя бровь заламывается в недоумении.
— Тогда что не так?
Она закрашивает глаз ангела и потом закрашивает огонек на свечке в кексе.
— Что я была права – насчет всего.
Я сдвигаю её волосы на одну сторону, когда она пишет: « Я люблю тебя»под ногами ангела.
— Права на счет чего?
Она пишет: « Я люблю тебя, мама, и счастливого запоздалого дня рождения».Закрывая маркер, она встает и разворачивается ко мне лицом.
— Что я разрушаю тебя.
Мои глаза резко расширяются, когда она протискивается мимо меня и идет в спальню. Это было совсем не то, чего я ожидал.
Я догоняю её как раз тогда, когда она собирается закрыть дверь и выставляю руку, открывая дверь.
— Ты не разрушаешь меня, Элла Мэй. Как ты вообще могла о таком подумать?
— Я думаю, потому что это, правда, — она швыряет маркеры на тумбочку. — Мои проблемы разрушают тебя, так или иначе.
Я прикусываю губу, работая над сохранением ровного голоса.
— Ты знаешь, так же как и я, что когда люди пьяны, они говорят обидные вещи, которые не имею в виду.
Она тяжело сглатывает.
— Но иногда они имеют это в виду.
— Я не имел это в виду. Обещаю. Господи, я бы хотел иметь что-то вроде повтора, потому что тогда бы я ударил себя даже за мысли о тех вещах.