Вечность в объятиях смерти
Шрифт:
Дурацкое стечение обстоятельств с летальным исходом. Кошмар, неожиданно обернувшийся явью. Абсурд, возведенный в превосходную степень.
Не будь у него на руках раненого напарника, можно было резко бросить корпус в сторону, выхватить пистолет и, развернувшись в воздухе вокруг своей оси, всадить несколько пуль в змею, притаившуюся на полу. Наверняка из этой затеи ничего путного не вышло бы, но хоть стоило попытаться. А с телом-якорем шансов нет. Даже призрачных.
Несмотря на то что разум смирился с неизбежным, инстинкт самосохранения не собирался сдаваться.
Тело даже не успело достигнуть земли, а спектакль уже кончился.
Взмах дирижерской палочки занял не больше мгновения. Замерший в ожидании оркестр грянул туш, а обезумевшая скрипка, выбиваясь из общего хора, взяла самую высокую ноту, полоснув по струнам-нервам отчаянным визгом.
Вжжжжиииииииииишииииииииииууууууууууууууу…
— Какой, к дьяволу, туш? — искренне удивился человек, только что лишившийся ног.
— Какой…
Закончить мысль он не смог. Браслет-аптечка впрыснул в кровь смесь морфия и катализатора «Девантод», известного в узких кругах как «Девушка».
Морфий с девушкой дружил, О любви ей говорил. Их союз не так уж плох. Кто не выжил, тот подох.Идиотский стишок, неожиданно всплывший в памяти, напомнил о том безвозвратно ушедшем времени, когда он был молодым, здоровым и сильным. Том далеком времени, когда он был еще жив.
До сих пор нойм никогда не задумывался над истинной подоплекой четверостишия, лишь сейчас осознав его истинный смысл.
Морфий с девушкой дружил.
Так и есть. Дружба плюс любовь. Отличный союз, при определенных обстоятельствах способный подарить не только надежду, но и жизнь. К сожалению, сейчас гребаные обстоятельства складывались так, что ни о какой надежде, не говоря уже о жизни, речи не шло.
Кто не выжил, тот подох. Воистину, лучше не скажешь. Как, б…ь, ни старайся, се….й поэзией не поспоришь. Она п….ц какая сильная. И знает, что делать. Когда птица… Мимо… Вечером… Летит…. «Девантод» хренов накрывает… А проклятый стервятник… Как необычно… Пикирует… И эта старая лампа без абажура… Словно черная молния… Попала прямо в ногу… Ха-ха… Улетела, растворилась — и нет… Вранье — них. я ни больно… Только глупо… Так глупо… Правда, не надо… Ничего… Наш союз не плох, я подох, ты подох… Ха. Ха. Ха. Как смешно! Не могу просто… Жутко смешно… А главное — страшно…
СТРАШНО ДО СМЕРТИ.
Когда имеешь дело с высокоуровневым ноймом, лучше лишний раз перестраховаться, чтобы не оставить ему ни единого шанса. У лидеров «Т.Ч.К.» хватало средств и возможностей для оснащения членов клана лучшим оружием и экипировкой. В отличие от наших с Чарли допотопных медицинских браслетов, молодые отморозки носили дорогостоящие современные побрякушки. Целые медицинские лаборатории, реагирующие на малейшее изменение в организме подопечного, словно заботливые врачи.
Я знал:
Все так, тем не менее лишний риск ни к чему. Мы не на школьном дворе красуемся перед девочками, пытаясь выглядеть старше своих лет. Это обычная жизнь. Такая, какая есть и будет всегда. В мире окраин выживает не самый сильный, честный и благородный, а тот, кто ударит первым. Желательно со спины. Подавляющее преимущество в скорости и экипировке должно быть хоть чем-нибудь компенсировано. Пускай даже парой грязных приемов. Таков неписаный закон городских джунглей…
Два коротких взмаха ножа превратили руки нойма в обрубки. Только затем я решился посмотреть на то немногое, что осталось от Чарли.
Может, и к лучшему, что выстрел картечи разнес его голову в клочья. Сейчас передо мной лежал не растерзанный напарник, а обезглавленное тело с огромной дырой в животе. Я знал: это он. И все же разум отказывался соглашаться с тем, что кровавый обрубок имеет нечто общее с человеком, который до недавнего времени был моим единственным другом.
Так иногда бывает. Отчаянно не хочется верить в самое страшное. Пытаешься найти какое-нибудь логичное объяснение, придумать совсем уж идиотскую отговорку. Что угодно. Лишь бы НЕ ВЕРИТЬ.
Как правило, отчаянные попытки заканчиваются полным фиаско. Не верить — это одно, а отрицать очевидное — другое.
Несколько секунд оцепенело простояв перед трупом, не в силах отвести взгляд от страшного зрелища, я наконец закрыл глаза и отвернулся.
— Скоро увидимся, Чарли, — прошептал я, обращаясь к кому угодно — духам, призракам, угрюмому капитану, ведущему ржавую баржу к далекой гавани, или всемирному разуму. Только не к груде окровавленной плоти, распластанной за спиной.
— Скоро увидимся. Обещаю, — повториля, отрезая голову бесчувственному нойму с порванным горлом.
Трудно остаться человеком, когда смеха ради тебя травят, как дикого зверя, попутно разделавшись с лучшим другом. Трудно — и все-таки можно.
Я не захотел.
Наказание должно соответствовать преступлению. Бессмысленная жестокость, возведенная на пьедестал, порождает еще большие зверства. Месть не вернет близкого человека, не принесет облегчения и ничего не изменит. Да, это так. Но оставлять все так, как есть, нельзя.
— Не волнуйся. Обязательно передам Вайли, что ты не придешь, — ласково пообещал я изуродованному обрубку. — А чтобы не было грустно, оставлю присматривать за тобой друга. — Отрезанная голова второго нойма легла на грудь обреченного. — Вы так весело шутили, так здорово дополняли друг друга при жизни, что с моей стороны было бы несправедливо разлучать вас в самом конце.
Мокрой от крови рукой я пригладил растрепавшиеся волосы на водруженной импровизированный пьедестал голове.