Вечные
Шрифт:
Хейвен стояла и разглядывала Роуз-Хаус. Он был таким маленьким, таким неприметным. И все же она ощущала, что внутри него что-то таится. Что-то глядело на нее из окон этого дома и было готово на нее наброситься. Она обратила внимание на то что дверь не заперта — замок не захлопнулся. Но она чувствовала, что, если войдет в дом, может никогда не вернуться. Хейвен стояла на месте неподвижно. Она замерла, словно мышь, ожидающая броска змеи. В стороне, поодаль, остановился какой-то человек. Хейвен не успела разглядеть его лицо. Она лишилась чувств.
Констанс узнала бы
Было поздно находиться на улице одной — особенно в этой части города. У Констанс разболелись ноги. Она шла за Ребеккой от площади Вашингтона. Она возвращалась домой, когда заметила девушку, идущую по парку. Торопливая походка Ребекки и то, как взволнованно она поглядывала по сторонам, — все это подсказало Констанс, что она идет на свидание.
И вот теперь они находились неподалеку от пристаней, где не полагалось находиться девушкам из приличных семейств. Ребекка остановилась перед домом на Уотер-стрит. Дом выглядел так, словно в любой момент рассыплется, но в нем явно кто-то жил. В щелях между досками, которыми были забиты окна, был виден свет. Не здесь ли решил спрятаться Этан?
Ребекка постучала в дверь один раз и вошла в дом.
ГЛАВА 44
Хейвен лежала на диване и смотрела на белый потолок, усеянный темными пятнышками. Вдруг в поле ее зрения возникла голова женщины с короткой стрижкой. Так стриглись почти все мужчины в парикмахерской Сноуп-Сити. На лице женщины не было ни грамма косметики.
— Вы в зале заседаний руководства общества «Уроборос», мисс Мур. Теперь вам лучше? Может быть, вы желаете посидеть в приемной? У вас чуть больше десяти минут до встречи, назначенной на одиннадцать.
— До… какой встречи? — пробормотала Хейвен, приподнявшись и сев.
— Сегодня понедельник, мисс Мур. В одиннадцать часов вас примет мисс Сингх.
— Секундочку. Как я сюда попала? — спросила Хейвен.
— Я не уполномочена отвечать на такие вопросы, — дружелюбно проговорила женщина. — Вам придется спросить об этом мисс Сингх.
У Хейвен засосало под ложечкой. Он сидела в приемной и наблюдала за группой детей, которых родители привели в общество «Уроборос» для выяснения вопроса о том, были ли у них прежние жизни или нет. Рядом с Хейвен настоящий ангел — маленькая светловолосая девчушка с волосами, стянутыми в два хвостика, болтала ножками и колотила каблуками по ножкам кресла. По другую сторону от девочки сидела ее мать и заполняла длиннющую анкету. Каждые несколько минут она наклонялась к своей чрезмерно подвижной дочурке и шепотом ее о чем-то спрашивала. «Может быть, со временем эта девочка займет высокий пост в обществе „Уроборос“, — подумала Хейвен. — А может быть, останется середнячком. Как знать?» Хейвен хотелось предупредить девочку о всех вариантах развития событий, но она знала, что мать «ангелочка» ее слушать не станет.
Молодые сотрудники ОУ, все в черном и белом, отбирали из толпы посетителей отдельных детей. Словно
— Эй.
Хейвен повернула голову и увидела, что «ангелок» пристально смотрит на нее.
— Тебя как зовут?
— Хейвен. А тебя?
— Флола. — Девочка снова принялась колотить ногами по ножкам кресла. — А ты была кем-то еще?
— Была, — ответила Хейвен. — А ты?
— Ага. — Девочка энергично закивала. — Меня звали Зозефина. Я жила в Афлике. Я была уценая.
Флора по-детски картавила, и ее утверждение прозвучало не очень убедительно.
— Правда? — спросила Хейвен. — И каким же ты была ученым?
— И-пи-димио-логом. Я изуцала болезни.
— Замечательно, — сказала Хейвен. Похоже, девочку основательно подготовили. Слово «эпидемиолог» она произнесла с большим трудом.
— Прошу прощения, мисс, — вмешалась мать девочки. — Мне нужно задать дочери вопрос. Флора, скажи, пожалуйста, что именно ты на днях назвала словом «эбола»? По-моему, что-то похожее на геморрой?
Девочка посмотрела на Хейвен и сделала большие глаза.
— Это ге-молла-гицеская лихоладка, мамоцка. От нее я умелла, — сообщила она Хейвен. — А ведь я цуть было не нашла лекалство.
— Мисс Мур? — Рядом с Хейвен остановился секретарь. В белой рубашке с короткими рукавами, безукоризненно отглаженных черных брюках и очках в толстой черной оправе он походил на ученого из мультфильма. — Мисс Сингх может вас принять.
Прижав клипборд к груди, словно щит, секретарь повел Хейвен по длинному коридору с обоями бежевого цвета. По пути они миновали с полдюжины комнат с небольшими окошечками в дверях. В каждой из этих комнат кто-то из сотрудников общества беседовал с ребенком. Как раз перед тем, как Хейвен вошла в огромный кабинет, она заметила в последней комнате рыжеволосого мальчика, который вдруг горько разрыдался.
— Садитесь, — распорядился секретарь. — Мисс Сингх сейчас придет.
Кабинет, как и приемная, выглядел так, словно его обставляли роботы. Пол — блестящий и белый, словно лед на катке. Диван, обтянутый белой замшей, к которой явно ни разу не прикасалась человеческая кожа. Ни безделушек, ни картин, ни старинных вещей. Только вазы с белыми цветами. Кабинет был так же полон обещаний и так же пугающ, как чистый холст.
Хейвен вспомнила видение, которое привело ее сюда. Ребекка вошла в тот самый старый дом, за дверью которого скрылась Падма. Как же она до сих пор не догадалась, что Падма и Ребекка — одна и та же женщина? И вот теперь, через девяносто лет, Хейвен предстояло лицом к лицу встретиться со своей соперницей. И она, как ни странно, с нетерпением ждала этой встречи. Ну, почти ждала.
— Я бы сказала, что это было почти случайно — наткнуться на тебя на улице. Если бы я верила в случайности.
Падма вошла в комнату. Когда она находилась вблизи, казалось, что ее слишком много. Слишком много волос, бедер, груди. Она напоминала Хейвен перезрелый плод — пухлый, аппетитный, но… еще немного — и он начнет гнить.
— Хочешь чашечку кофе? — поинтересовалась президент общества «Уроборос», указав на серебряный кофейный сервиз на столике у дверей.
— Нет, — процедила Хейвен сквозь стиснутые зубы. Если бы она так сильно не нервничала, она, пожалуй, вскочила бы и стала душить эту женщину. Еще ни разу в жизни она ни к кому не питала такой ненависти.