Вечный бой (Сборник)
Шрифт:
— Чересчур безумно, судя по всему, — мрачно заметил Марин.
Но он испытал невероятное облегчение, услышав все это. Теперь он уже частично представлял себе ситуацию. Мышление Траска представляло собой любопытную смесь идеализма гения и вполне практичного восприятия жизни. Группа, которая его заполучила, обнаружила, что его ум обладает настолько невероятной выносливостью, что они не стали даже пытаться загружать его своими собственными идеями. Они, несомненно, не испытывали к нему доверия, и он даже не являлся членом
Траск продолжал говорить.
— Дэвид, — настойчиво твердил он, — ты не понимаешь, как далеко мы отошли от идеи, согласно которой человеческое существо имеет право на признание присущего ему личного достоинства. Сведенная к простейшей формуле, эта идея состоит в следующем: если ты нарушаешь права одного человека, ты нарушаешь права всех. Я под этим подписываюсь.
— Я так понимаю, — заметил Марин, — что этот трюк по обмену тел, который ты сыграл со мной, не является нарушением твоего кодекса чести.
Последовало молчание. В возбуждении спора Траск явно забыл об этом пункте. Наконец он медленно проговорил:
— Сейчас в моей жизни наступил огромный кризис. Человек, который изобрел устройство, призванное изменить историю человеческой расы, — это особая ситуация.
Внезапно он замолчал. Выражение его лица, казалось, говорило о том, что его собственные слова поразили его и подали ему новую идею. Внезапно его лицо покрылось испариной.
Марину пришло в голову, что это еготело испытывает ощущения, напрягается, потеет по мере того, как сущность Треска переживает одну мысль за другой. Это казалось кощунством, загрязнением этого когда-то сильного и здорового тела.
Затем Траск опять заговорил. Поразительная реальность обмена телами отступила перед смыслом его слов. Он хрипло прошептал:
— Дэвид, тебе не придется применять пытки. Я отдам тебе изобретение. И покажу, как им пользоваться.
Глава 19
Марин ждал. Он был поражен, но не убежден. Людей, стоящих перед лицом вечности, по типу реакции можно условно разделить на три группы: они могут быть тихими и застывшими; могут неуемно проявлять эмоции самого разного свойства; наконец, они могут добродушно балагурить. Эти последние обычно были сторонниками оппозиционной философии. Они вступили в игру, проиграли и принимали свою судьбу с шуткой и кривой улыбкой.
Траск начинал вести себя, как эмоциональный тип.
— В тот момент, когда ты овладеешь управлением изобретения, — мрачно заявил он, — ты встанешь на перекрестке истории, ты сможешь изменять мир в соответствии со своими воззрениями. Поэтому у тебя нет никакой альтернативы, кроме как действовать так, как действовал я.
Внезапно став спокойным и решительным, он взглянул на пленившего его человека.
— Ты
Этот Траск был так непохож на прежнего, и говорил так убедительно, что на мгновение Марин обратил свой мысленный взгляд в том направлении, куда указывали его слова… И затем, потрясенный, он больше не стал смотреть туда.
… Предательство, личные амбиции, месть — вот что он там увидел. Были, конечно, и идеалы, но туманные.
Он натянуто заметил:
— Это догмат групповой идеи — что человек должен добровольно подчиняться ради блага группы.
Траск ухмыльнулся. Он, казалось, уже пришел в себя и снова чувствовал себя свободным — внутренне, конечно.
— Дэвид, групповая идея не настолько значительна и фундаментальна, чтобы с ее помощью можно было добиться от индивидуума такого вида лояльности. Единственная сила, которая может этого достичь, — это убежденность индивидуума в том, что он является перманентной сущностью в рамках вечности.
— А, — заметил Марин, — движение «назад к Богу».
Это замечание не заставило Траска утратить хорошее расположение духа.
— Я этого не говорил. Я просто сделал логическое утверждение.
Однако, несмотря на по-прежнему добродушный вид, он, должно быть, был уязвлен, потому что первым нарушил тишину.
— Изобретение — в твоем прыголете, — кратко сказал он.
Марин уставился на него.
Ну конечно!
Это было наиболее вероятное местоположение, такое, о котором он рано или поздно сам бы догадался. Можно ли найти место столь же неприкосновенное, как личный прыголет Руководителя Групп? И, конечно, Траск, ведя машину к своей лаборатории, не мог знать, что любое нарушение или происшествие низвергло бы его с вершин потенциальной власти в бездну катастрофы.
Марину даже не пришло в голову спрашивать, где искать прибор. Разумеется, он будет в багажном отделении.
— Принеси его, — сказал Траск.
Марин не двинулся с места.
— И что потом? — спросил он.
— Там все, что нужно, — сказал Траск. — Достаточно энергии и необходимые соединительные устройства.
Марин насупился.
— Ты не будешь против, — спросил он, — если я принесу также и детектор лжи?
Траск пожал плечами.
— В этом нет необходимости, но если тебе так хочется…
— И, — спросил Марин, — если я заткну тебе рот, пока хожу?
— Нет необходимости, — повторил Траск, — но, если хочешь, давай, — и добавил: — Стены между квартирами звуконепроницаемы, а лаборатория к тому же изолирована от остальных помещений.
Марин был склонен верить ему. Но суть заключалась не в истине. Суть была в том, что он не мог рисковать. На данный момент Траск, если он каким-либо образом освободится, без труда докажет, что именно он — настоящий Дэвид Марин.