Вечный бой (Сборник)
Шрифт:
— Дэвид, — Меделлин заговорил снова, — начинайте атаку как запланировано.
— Можете на меня положиться, сэр.
— Местную ситуацию оставьте своим заместителям и совету.
— Будет сделано, сэр, — ответил Марин.
Он чувствовал облегчение, потому что теперь до момента отлета он был свободен от всех своих обязанностей.
Но у него и не было никаких особых дел — только ждать. Пока еще события управляли им, а не он событиями.
Ждать…
Глава 24
Промчавшись сквозь седеющую ясность зари подобно какому-то созданию смутных
Когда скорость начала снижаться, Делинди оторвала взгляд от ТВ-экрана, на котором автоматические камеры, следившие за ними с посадочной полосы, показывали их приземление. Она слегка обалдело взглянула на Мартина, напряженно улыбнулась, а затем сглотнула и перевела дыхание.
— Какое чудо! Ты часто так летаешь?
Марин, который за восемнадцать лет совершил более двухсот ракетных перелетов, покачал головой:
— Это слишком опасно, — ответил он и мило улыбнулся.
Подняв руку, она погладила его по щеке и сказала:
— Ты всего лишь скромник с манерами эгоиста, не правда ли, дорогой?
— Это только потому, что я тебя люблю, — ответил Марин.
Он на мгновение изумленно закрыл глаза. Он не мог сказать, рискнет ли он хотя бы приблизиться к этому водовороту чувств. Он откинулся в кресле, зная наверняка, что Делинди смотрит на него и что его слова не оставили ее равнодушной.
— Звучит правдиво, — мягко сказала она. — Неизвестно, будет ли это когда-нибудь еще звучать столь же правдиво.
— Я об этом не думал, — сказал Марин. Но уверенность к нему возвращалась. Он пересек некий внутренний мостик и снова был в безопасности, оказавшись на прочном грунте небрежного разговора. Он сменил тему. — Я хотел бы, чтобы ты демонстрировала свою красоту только мне. На мой вкус, наша спальня прелестно обставлена. Думаю, ты найдешь ее вполне удовлетворительной, учитывая, что это на один-два дня.
— Ты уже говорил мне это раньше, дорогой. Разве не помнишь?
— Говорил? — Марин на мгновение удивился. — Да… думаю, да. Сейчас у меня голова занята только этими маневрами.
«Маневры!» — подумал он. Он все еще так это называл, особенно в разговорах с Делинди. На самом деле он о них почти не думал. Его мысли почти полностью занимала нависшая над ним смертельная опасность. Он все еще продолжал биться головой в стену.
Когда машина доставила их в официальную резиденцию и они двинулись по дорожке вглубь сада, молодой человек, очевидно, дожидавшийся их в уголке на скамейке, поднялся и пошел навстречу. Узнав в этом крупном парне своего сына, Дэвида Берли, Марин притормозил. В данный момент у него не было желания знакомить Делинди со своим отпрыском. Он ощутил прилив недовольства отца сыном, который не особо старался сравняться с мужчинами их семьи. Его собственный отец был в числе величайших воинов времен начала войны. Да и сам он, разумеется, чего-то стоил. А тут был его старший ребенок, даже не стремящийся к чему-либо значительному в жизни.
Молодой человек подошел и с уважением произнес:
— Привет… э-э… папа.
Марин кивнул и повернулся к Делинди:
— Дорогая,
Делинди протянула ему руку, улыбнулась и сказала:
— Сын Марина — мой друг.
Молодой человек ошарашенно уставился на нее. Выражение его лица недвусмысленно говорило о том, что еще один самец попал под обаяние ее совершенной красоты.
— Э-э… — пробормотал он. — Я очень счастлив… очень счастлив с вами познакомиться.
Марин был вынужден спасать положение. Парень был явно не в состоянии общаться со зрелой и привлекательной женщиной.
— Чем ты занимался, Дэвид?
— Как вы и сказали мне, сэр, я изучал генеалогию королевской фамилии Джорджии — при содействии того… э-э… шпиона. Когда он узнал, для чего нужен этот список, он был рад помочь. Теперь у нас есть все сведения.
— Отлично, — сказал Марин. — Пришли их в мои апартаменты. А лучше принеси сам.
Бернли понемногу отходил от шока.
— Мне хотелось бы сказать… э-э… папа, я рад тому, как мы разобрались с этим делом. Я понимаю, что вы могли его просто казнить. Ваше милосердие делает вам честь… и я горжусь, что во мне есть ваша кровь.
Марин с удивлением обнаружил, что слова парня его несколько ошарашили. Он кивнул, чтобы скрыть замешательство, взял Делинди за руку и двинулся к двери.
— Увидимся, Дэвид, — бросил он через плечо.
Когда дверь за ними закрылась, он достал платок, вытер лоб и сказал:
— Я не очень-то умею говорить с молодежью, как ты, вероятно, заметила.
— Для этого надо жить с детьми с самого их детства, — спокойно ответила Делинди. — Мои двое растут, а я просто расту вместе с ними.
Марин не ответил. Вопрос о детях Делинди постоянно его тревожил — из-за того, что он был вынужден жить отдельно от них. Оба ребенка были от него — что было необычным явлением. Дважды соединять одних и тех же родителей считалось генетически нецелесообразным. Такие дети были бы слишком похожи друг на друга, поскольку возникал недостаток случайных факторов. Но он использовал свое влияние, и на это закрыли глаза. Это еще раз подтверждало известный факт пренебрежения, которое испытывал к групповой идее тот, кто считает себя выше группы и ставит себя вне ее. Оглядываясь назад, Марин думал, что его действия еще раз доказали — если вообще здесь нужны доказательства, — что люди, наделенные властью, в той же мере лишены совести.
От Великого Судьи у Делинди, похоже, ребенка не было. И это было удивительно, если принять во внимание известную плодовитость этого человека. Марин сделал себе мысленную пометку спросить ее потом об этом.
— Меня беспокоит в детях только одно, — проговорила Делинди после долгой паузы.
— И что же?
— Старший как-то узнал, что ты являешься отцом их обоих…
— И что?
Она мягко покачала головой.
— Дорогой, из-за этого его будто подменили. Он стыдится. Он заставил меня пообещать, что я никогда не расскажу об этом его друзьям.