Вечный человек
Шрифт:
Как только за сквонком закрылся входной люк корабля, он решительно взялся за отложенную уборку кабины.
Глава двадцать вторая
— В чем дело? — поинтересовалась Мэри, проснувшись. — А, ты передвинул нас обратно в «ИДруга». Надо было сначала у меня спросить.
— А зачем? — спросил Джим. — Я все равно собирался передвинуться. В каком мы теле, ты контролировать не в состоянии.
— Ты прав, извини, — отозвалась Мэри, — просто привычка.
Ее спокойствие ошеломило Джима. В нем пробудились подозрения. Джим не знал,
Джиму хотелось сказать ей, что они ушли из мира лаагов. Ее реакция на эту новость должна была показать, как она на самом деле относится к его поступку. Они уже почти вышли в межзвездное пространство. Он непрерывно набирал ускорение, пока оно не превысило возможности человеческого тела. Потом Джим вспомнил о сквонке и осознал, что если для них с Мэри ускорение значения не имело, то для их спутника оно могло оказаться смертельным. Он поискал сквонка взглядом и увидел, что тот с усилием пытается продолжать уборку, несмотря на то что его вес почти удвоился. Джиму стало стыдно, и он уменьшил ускорение, чтобы сила тяжести стала лишь чуть больше той, к которой сквонк привык. Даже на такой скорости они с каждой секундой все больше удалялись от мира лаагов.
Это, конечно, был не фазовый переход, который поглощал расстояния. Но они быстро скрывались во все увеличивающемся пространстве, возможное преследование их корабля становилось проблематичным.
— А зачем все-таки ты передвинул нас из сквонка в корабль? — поинтересовалась Мэри спокойным и рассудительным тоном. — Мне казалось, что мы всегда могли сдвинуться при необходимости, если бы на «ИДруга» пришли лааги или что-нибудь в таком роде.
Настал момент сказать ей правду, Джиму было неудобно это делать, хотя он по-прежнему верил, что поступил правильно.
— Мне нужно было быть в корабле, чтобы управлять им, — сказал он. — Я велел сквонку собрать друзей, и они сняли дуги, которые нас удерживали. Потом я воспользовался своими личными, внекорабельными силами, чтобы взлететь, — теми же, с помощью которых Рауль привел «Охотника на бабочек» от лаагов. Мы улетели с их планеты.
Она промолчала. Он подождал.
— Я знаю, — продолжил он, — тебе кажется, что я тебя предал. Может, это и правда. Но ты загоняла себя в гроб, и ты там уже сделала все, чего от тебя можно было ожидать, и даже намного больше.
— Так мы теперь в космосе?
В ее тоне чувствовалась пустота и отдаленность, будто она физически отодвинулась от Джима, но в остальном Мэри была спокойна, и он не ощущал в ее голосе надвигающегося взрыва.
— Верно. Мы идем будто на обычных двигателях, самостоятельно я на большее не способен, но мы непрерывно удаляемся.
— И мы могли бы вернуться, если бы захотели?
— Могли бы, но не будем, — ответил Джим. — Если бы ты наконец отменила этот гипнотический контроль, чтобы я смог управлять кораблем и делать фазовые переходы, то мы бы обошли территорию лаагов и направились домой.
— Нет, — сказала Мэри. — Пока есть возможность вернуться к лаагам, я этого не сделаю.
Неизменное абсолютное спокойствие ее голоса и мыслей показывало, что она вряд
— Тогда нам придется рискнуть и идти так, как сейчас, — сказал Джим.
— Лааги поймают нас куда раньше, чем мы дойдем до границы и попадем под защиту людей, — ответила Мэри.
— Может, поймают, а может, и нет, — возразил Джим. — Я не собираюсь идти наверх, от центра галактики к дому. Я направлюсь к центру; вряд ли лааги сразу об этом догадаются, а нам не помешает выиграть любое время.
— Понятно, — сказала Мэри. — Ладно, но и ты пойми меня. Я отдохнула, и в голове у меня прояснилось. Ты был прав. Я доработалась до того, что не могла объективно оценить ситуацию. Но теперь я в порядке, а там остались неоконченные дела. Если ты повернешь назад и дашь лаагам поймать нас, то обещаю, что через три месяца по их местному времени мы улетим.
— Нет, — ответил Джим.
— Неужели тебе так важны эти три месяца после того времени, которое мы уже там провели?
— Дело не в этом, — объяснил Джим. — Я просто тебе не доверяю. Если ты вернешься, то три месяца превратятся в полгода, потом в год, а к концу года ты опять доведешь себя до такого состояния, что разговаривать с тобой об отлете будет бесполезно.
Мэри опять надолго замолчала. У него всегда был перед глазами ее мысленный образ, и сейчас он представил, как она в задумчивости прикусила уголок нижней губы, подыскивая слова, которые смогли бы его переубедить. Картинка была красивая и даже в какой-то степени вызывающая симпатию, но он не мог позволить себе сдаться.
— Ты хочешь попытаться добраться домой, несмотря на все препятствия? — спросила она наконец.
— Если ты вернешь мне контроль над фазовыми двигателями, препятствий будет куда меньше.
Она не обратила на это внимания.
— Ты понимаешь, что если лааги нас сразу обстреляют, а не захватят в плен, то мы рискуем потерять все данные, которые я... мы о них собрали. Тогда эта информация не попадет на Землю, а она там жизненно важна.
— Верни мне способность к фазовому переходу, и у нас резко повысятся шансы доставить информацию на Землю.
— Не резко, лишь немного, — возразила Мэри. — Дай лаагам нас поймать, я еще с ними поработаю и, возможно, смогу с ними общаться. Ты повторял все мои рапорты, но не понял, похоже, что все это значит. Лааги сражаются с нами потому, что мы вызвали у них генетический территориальный инстинкт. Они автоматически предполагают, что мы можем находиться на их территории — а они считают то место, где мы впервые встретились с ними, своей территорией — только затем, чтобы захватить их планеты. Других причин им не представить.
— Ну и что? — сказал Джим.
— Их рефлективная система не в состоянии воспринять, что нам не нужны их миры, даже если мы в состоянии их захватить; но возможно, что это сумеет воспринять их верхний, цивилизованный слой сознания. Их атмосфера не подходит для нашего дыхания, да и другие вещи, наверное, не соответствуют. Но мы не сможем объяснить им это, пока не начнем с ними разговаривать, и я хочу там остаться, пока не научусь этому.
— Или мы можем послать обратно целую экспедицию, и они на основе наших знаний научатся с ними говорить, — возразил Джим.