Вечный Герой (сборник)
Шрифт:
Мне пришлось развернуться, так как нам навстречу скакали приозы.
Я редко испытываю ненависть, но приозов я по-настоящему ненавидел.
Я даже обрадовался возможности убить тех трех, что, ухмыляясь, ехали нам навстречу.
Своими теплыми от пролитой крови мечами мы стерли эти торжествующие улыбки с их лиц.
С тяжелым сердцем мы поехали вперед, оставляя позади Асде-Трохи, место, где сейчас царили ярость и жестокость.
Мы ехали и ехали, пока у нас хватало сил держать глаза открытыми. Тут настало утро.
В
Приблизившись, мы узнали, кто это был.
Ора Лиз.
С криком удивления Гул Хаджи спрыгнул с дахары и бросился к девушке. Я присоединился к нему. Мы увидели, что Ора Лиз была ранена ударом меча.
Но почему?
Гул Хаджи посмотрел на меня.
– Это уже слишком, - сказал он хриплым голосом.
– Сначала нападение приозов на деревню, а теперь еще это.
– Это тоже их рук дело?
– спросил я тихо.
Он кивнул и, пощупав пульс, добавил:
– Она умирает. Странно, что она не умерла раньше - рана очень тяжелая.
Как бы в ответ на его слова Ора Лиз открыла глаза. Взгляд был уже тусклым, но было видно, что она узнала Гула Хаджи.
С ее губ сорвалось что-то вроде восклицания или стона, и она произнесла с трудом, почти шепотом:
– О, мой брадхи!
Гул Хаджи погладил ее по руке, пытаясь что-то сказать, но не смог. Он винил во всем случившемся с Орой Лиз себя.
– Мой брадхи! Прости меня!
– Простить?
– наконец смог выговорить он.
– Это не ты должна просить прощения, а я.
– Нет!
– ее голос стал тверже.
– Ты не понимаешь, что я наделала. Еще не поздно?
– Поздно? Поздно для чего?
– Гул Хаджи был озадачен, а я, кажется, начинал понимать.
– Поздно помешать приозам?
– Помешать сделать что?
Ора Лиз слабо кашлянула, и на ее губах появилась кровь.
– Я… я сказала им, где ты…
Она попыталась приподняться.
– Я сказала им, где ты. Не понимаешь? Я рассказала им о совещании! Я сошла с ума! Это все от горя! О…
Гул Хаджи взглянул на меня с болью в глазах. Он наконец все понял. Нас предала Ора Лиз. Она хотела отомстить Гулу Хаджи за то, что он ее отверг.
Он посмотрел на нее. То, что он ответил ей, навсегда заставило меня проникнуться к нему глубоким уважением: он был настоящий мужчина, мужчина во всем, он знал, что такое сила и сострадание.
– Нет, - сказал он, - они еще ничего не сделали. Мы предупредим всех… сразу же…
Она умерла, не сказав больше ни слова, - с улыбкой облегчения на губах.
Мы похоронили несчастную девушку там же в горах. Мы никак не отметили ее могилу. Что-то подсказывало нам поступить именно так: как будто не оставляя никакого следа на могиле Оры Лиз, мы хороним вместе с ней весь этот трагический случай.
Хотя это, конечно, было невозможно.
К вечеру того же дня к нам присоединились другие мендишары, бежавшие из Асде-Трохи. Мы узнали,
Один из орсилаков, пожилой воин по имени Хал Хира, сказал:
– Хотел бы я знать, кто нас предал. Я уже давно ломаю себе голову, но ответа найти так и не могу.
Я взглянул на Гула Хаджи, он - на меня. Наверное, как раз в этот момент мы и заключили молчаливое соглашение никому ничего не говорить об Оре Лиз. Пусть это останется тайной. Настоящими злодеями были приозы, остальные - жертвами судьбы.
Мы вообще ничего не ответили Халу Хире, и он об этом больше не заговаривал.
Мы все были не расположены говорить.
На смену горам пришли равнины, равнинам - пустыни, а мы все ехали вперед, спасаясь от преследования приозов.
Они не поймали нас, но подвели некоторых из нас - хотя и не напрямую - к гибели.
V. Башня в пустыне
Распухшие губы Хала Хиры были крепко сжаты. Он вглядывался в простиравшуюся перед нами пустыню.
Это была настоящая пустыня, покрытая черным песком, который непрекращающийся ветер постоянно шевелил, как бы возвращая его к жизни. Как раз это и была пустыня, а не та заброшенная, бесплодная, треснувшая от засухи земля, покрытая камнями, земля, на которой я оказался, когда транслятор перенес меня с Земли на Марс.
Нам перестали встречаться лужи черноватой воды, мы уже не знали, где находились, помнили только, что идем на северо-запад.
Дахары устали не меньше нас и начали то и дело спотыкаться. Небо было безоблачным, и нашим заклятым врагом стало солнце, палившее немилосердно.
В течение пяти дней мы бесцельно ехали по пустыне. Мы не переставали думать о том, как повернулись дела в деревне. Мы были в отчаянии. Кроме того, мы знали, что если не найдем воду, то умрем. Наши тела были покрыты толстым слоем черного песка пустыни, и мы валились с наших дахар от усталости.
Ничего не оставалось делать, как двигаться вперед, продолжая безнадежные поиски воды.
На шестой день Хал Хира беззвучно сполз с седла. Когда мы подъехали, чтобы помочь ему, он был мертв.
Еще двое умерли на следующий день. Не считая Гула Хаджи и меня, в живых оставались еще трое - если, конечно, нас можно было назвать живыми - Джил Диэра, Вас Оола, Бак Пури.
Первый был тучным воином, маленького для мендишара роста. Они все были немногословны, но этот говорил еще меньше, чем остальные. Двое других были высокими молодыми воинами. Из них двоих Бак Пури стал проявлять очевидные признаки того, что терял терпение и присутствие духа. Я не мог упрекать его - скоро, очень скоро палящее солнце доведет нас всех до безумия, если не убьет так, как убило Хала Хиру.