Вечный Канун... Грядет
Шрифт:
Раз-два-три, раз-два-три!
Мой вести черед!
Раз-два-три, раз-два-три!
Это не наш огород!
Пять-шесть-семь, пять-шесть-семь!
Это худшая считалка в мире!
Пять-шесть-семь, пять-шесть-семь!
Куда же исчезло... четыре?
Четверку похитил страж огорода.
Водитель скелетского хоровода.
В глазах - огоньки, улыбка - пошире!
Сожрал он, играючи, это четыре.
Мистер Тыква, скажи-ка мне!
Сгину ль я в кромешной тьме?
Мой исход ли здесь остаться?!
Как домой, скажи, добраться?!
Как
Тыква-тыква, позволь мне уйти!
И пусть у меня из перьев корона,
Мистер Тыква, я ведь не ворона!
Раз-два-три, раз-два-три!
Мой вести черед!
Раз-два-три, раз-два-три!
Смерть за мной идет!
Виктор Кэндл перевел дыхание. Мистер Тыква... Мистер Тыква - пугало, всего лишь пугало... он - пугало! Его не стоит бояться, если ты не ворона.
Нужно продолжать путь. Ведь как иначе он попадет домой (как думал он сам) или в печь (как полагали колдуны и ведьмы).
Виктор Кэндл вновь чувствует каминный дым. А еще запах чего-то вкусного... чего-то жареного или печеного. Он возвращается на дорожку и бредет дальше в туман. Он идет еще долго, и постепенно парк снова превращается в город. В какой-то миг деревья становятся кирпичными стенами. Он облокачивается на одну из них, и плющ, которым она заросла, тут же тянет к нему свои лозы...
Виктор Кэндл бредет, подгоняемый кровожадным мяуканьем и зелеными взглядами. Один раз он даже спотыкается о черную кошку. Он идет и бормочет себе под нос:
– Я вернулся в мой родной городок, но он весь зарос плющом. Черные коты заполонили собой все улицы, и этот вой, что раздается с чердаков... Это все чей-то план, подлый замысел!- Он храбрится и успокаивает себя, пытаясь вызвать внутри злость, отыскать хоть крупицу уверенности в чем-то, но что-то не выходит.- Нет, я не боюсь, хоть и понимаю, что это ловушка, и что мне не сбежать, но я клянусь, я испорчу праздник всем этим ведьмам!
Виктор Кэндл идет на запах каминного дыма. И вдруг оказывается в неприметном местечке. Это то ли фабрика, то ли больница. У задней стены примостилась странная личность. Странная личность сидит на крошечной табуреточке и греется у... чемодана. Все верно, подле незнакомца стоит чемодан. Правда, в нем пробиты самые настоящие печные заслонки, сквозь чугунную решетку проглядывают багровые угли, из боковой стенки торчит коптящая труба.
Человек у чемодана греет руки у топки, подчас подбрасывая уголь и раздувая пламя небольшими мехами. На вертелках что-то жарится, шкварчит и плюется раскаленным жиром во все стороны. Колдуны и ведьмы были бы просто счастливы здесь оказаться. Странно, что они еще не слетелись сюда со всей округи, ведь этот человек в потертом черном пальто и остроконечной вишневой шляпе жарит мышей. Просто объедение (если ты ведьма), какая мерзость (если нет), ну, пахнет, вроде, неплохо (если ты голоден).
Виктор Кэндл подходит и спрашивает у Печника дорогу и время. Легкомысленно. Но Печнику не до всяких чудиков - его ведь ждут мыши. Он начинает что-то бубнить о ключах, шляпах, фонарях, метлах, котлах и зеркалах, но Виктор Кэндл не понимает, что он имеет в виду... То ли загадка, то ли еще что. Очевидно, ожидая ответа на свое бормотание и видя, что его не предвещается, Печник морщится, отчего его тонкие (явно нарисованные) усики начинают прыгать туда-сюда над верхней губой, достает из кармашка жилетки часы и тычет их под самый нос Виктора Кэндла. Затем он ворчит что-то недовольное, похожее на "Туда", вновь склоняется над чемоданом и подбрасывает уголь в печь.
Виктор Кэндл благодарит и шагает в указанном направлении. Он не замечает, как Печник одним махом сгрызает всех мышей и, с удовольствием хрустя их костяшками, поднимается с табуреточки, закрывает заслонку
Виктор же идет и думает с тоской: "Кто-то готовит праздничный ужин, кто-то шьет себе жуткий костюм, а кто-то просто предается веселью, потому что грядет Канун Всех Святых... И только я никуда не могу дойти...". Он не знает, что в дом, куда он так хочет попасть, тыквы уже доставлены, а это значит - быть беде! Беда всегда случалась, когда привозили тыквы. Подлый Закон Тыкв. Закон подлости этого городишки.
В этом месте может случиться все что угодно. Например, ты идешь домой в тумане, никого не трогаешь, проявляешь почтение к местным... кхм... деревьям и... кхм... тротуарной плитке, когда на узкой темной аллее немного впереди возникают три женщины. В пурпурном пальто, черном пальто и зеленом пальто. Их намерения недобры, ведь глаза их горят (или это только кажется) голодным светом. В их руках раскаленные чугунные утюги, из прорезей которых вырываются клубы дыма. Даже отсюда слышно, как угли в них перекатываются и ворчат. Вот такая вот встреча. И разминуться определенно не выйдет. А пока ты стоишь и думаешь о том, чтобы броситься бежать, или жалеешь о том, что купил билет на поезд в этот город, или вообще родился, ты уже оказываешься окружен этими недобрыми женщинами. Они гладят тебя и твою одежду, ты весь в дыму и пару, а утюги проходятся по шляпе, саквояжу, по твоим зеленому пальто и перчаткам. А ты ничего не можешь поделать. Хотя и боли, вроде бы, не испытываешь... Только страх и недоумение. А они смеются. Все ясно: это они так шутят, чертовы ведьмы. И вот ты уже готов разозлиться, когда вдруг осознаешь, что остался в полном одиночестве, если не считать повисшего в воздухе трехголосого смеха. И ты будто бы чувствуешь, как тебя обмазывают кистью, и ты весь в яичном желтке, а кругом уголь, и ты лежишь на лопате, или же надет на вертел. А кто-то раздувает печь. Здесь несложно встретить ведьму. Здесь ничего не стоит оказаться в ее власти, в ее пасти...
Так вы интересуетесь, как можно встретить ведьму? Гм...
Это ведь так просто, на самом деле: "Сперва, надень свою одежду наизнанку, дружок. Затем задом наперед отправляйся на перекресток. И там жди полуночи. И тогда, мой друг, ты увидишь ведьму! Курящую кофейную сигарету и улыбающуюся ведьму... прямо на твоей улице. Строящую коварные планы, зеленоглазую ведьму прямо на твоей улице. Мечтающую запечь тебя в пироге ведьму прямо на твоей улице".
Но кому в здравом уме может понадобиться искать подобной встречи? Неудачникам с комплексом обеда? Виктор Кэндл определенно таким не страдал. Он страдал жутким ознобом и усталостью в ногах.
А тем временем отправившийся в неизвестном направлении колдун-Печник оказывается в месте еще более неказистом и непримечательном, чем его собственный угол. Это какие-то трущобы, задворки и вообще местечко из ряда вон выходящее. К слову, о выходящих вон... В темноте под лестницей сидит недовольный своей судьбой и всем миром бледный худощавый тип с черными кругами под глазами. На нем коричневое пальтишко, явно с чужого плеча, темно-зеленые вельветовые брюки - с чужих ног, да полосатые черно-зеленые носки - оттуда же. Рыжая рубаха криво заправлена, жилетки и вовсе нет. Предметы гордости - дедушкина зеленая шляпа и дедушкин же шарф. Сидит на здоровенной тыкве, опираясь на метлу, и хмурится. Бабуля выставила его вон, потому что он немытыми руками полез к пирожкам с мышами. И теперь он наказан на добрые (или недобрые, это с какой стороны посмотреть) тринадцать часов. Сидит под лестницей, ковыряет тыкву, на которой сидит, ковыряет в длинном-предлинном носу, который торчит.