Вечный мент или Светоч справедливости

Егоров Андрей Игоревич

– Проклятье! – я резко остановился. – Не успели.

Неподалеку от парковых ворот располагалась железнодорожная станция. Круглая водонапорная башня, облепленная палатками, торчала на относительно пустом пространстве. Экзорцисты выбежали из-за башни и сразу оказались на расстоянии выстрела. Прохожие снова отказывались замечать толпу священников с помповыми ружьями наперевес. Меня их безразличие уже не удивляло.

– Бежим! – я дернул Владика за рукав и первым кинулся обратно через парк.

Мой помощник отличался хорошей сообразительностью, сорвался с места и тоже побежал.

Я

сразу взял направление на замеченные прежде развалины. Кажется, до революции здесь была дворянская усадьба.

Мы пробежали через развалины – несколько обгорелых остовов зданий из красного кирпича, будто после бомбежки, и наткнулись с другой стороны на целую цепь священнослужителей – человек двадцать, не меньше.

«Окружили, – понял я. – Это нехорошо. Очень нехорошо».

– Ложись!

– Куда? – не понял Владик.

– На снег падай, придурок, – я сбил своего помощника с ног. Сам бухнулся рядом, щелкнул замками дипломата. Торопливо стал собирать винтовку. Достал из-за пазухи «Макаров», два раза нажал на курок. Выстрелы оглушительным эхом прокатились по округе. Экзорцисты остановились, тоже залегли.

– Держи, – я протянул пистолет Владику. – Будем держать оборону.

Тот отчаянно затряс головой.

– Я не могу… не умею.

Я поначалу опешил. То, что Владик не умеет обращаться с огнестрельным оружием, мне даже в голову не приходило.

– Научишься, – отрезал я. – Придется, если хочешь жить. Целься – и жми на курок. Патроны экономь. Мало.

– Выходите с поднятыми руками, – прокричал один из экзорцистов.

– Ага, уже вышли, – я прикрутил ствол, уложил его между двух камней, поймал в прицел темную фигурку.

– Их много, – пробормотал Владик, как во сне. – Наверное, лучше сдаться.

– В живых не оставят, – сказал я. – Не надейся. Фанатики. Сектанты.

– Что-то надо придумать, – в голосе явственно звучала паника, умирать парню совсем не хотелось.

– Попробуй обратиться к ангелу-хранителю, – посоветовал я, – пусть замолвит за тебя словечко.

– Не смешно, – обиделся Владик.

– А я и не шучу. – С этими словами я спустил курок. Один из экзорцистов вскинул руки и исчез за заснеженными валунами. – Минус один, – сказал я. Заметил, что мой помощник старательно целится. Предупредил: – Ты пока не стреляй. Пусть подойдут ближе. Прикрывай тылы. Тут среди них есть один, в серой рясе. К нему будь особенно внимателен. Он может летать.

– Как ты сказал?

– Я сказал, к нему будь особенно внимателен, он может летать.

Владик хмыкнул. Решил, я его разыгрываю, или свихнулся вконец. Меня его мнение интересовало сейчас меньше всего, лишь бы не побоялся нажать на курок, когда потребуется.

Черт бы побрал Кухериала! Как всегда при появлении экзорцистов, бесовское отродье смылся. Опасается за свою рогатую шкуру. А мне все приходится делать самому. И с полоумными священниками бороться, и на Светоча охотиться.

Потянулись медлительные минуты. Так всегда бывает, когда враги сошлись в смертельной схватке, но умирать никто не хочет. Чтобы нас запугать, экзорцисты дали залп. Двухцветные монеты со свистом пронеслись над нашими головами. Владик весь трясся

от страха и поминутно вытирал пот со лба. Я ему не завидовал – до сих пор мне иногда снится первый бой. По правде говоря, страх не исчезает никогда, но качественно меняется – это уже не тот липкий ужас, что заставляет сердце выпрыгивать из груди, а руки трястись, будто они сжимают отбойный молоток. Этот страх прячется глубоко внутри. Внешне ты остаешься спокоен, но отлично осознаешь: стоит лишь немного приоткрыть дверцу – и страх вырвется наружу, захватит тебя всего.

Одна из монет рикошетом прилетела к нам, упала в снег. Владик взял ее, покрутил в пальцах:

– Что это?

– Монетный двор чеканит. Для охоты на ведьм и колдунов.

– Ты ведь не всерьез?

– Я абсолютно серьезен. Или ты думаешь, те ребята в рясах и с ружьями – тоже моя выдумка? Это война, парень. Давай-ка потихоньку ползи назад, пока нас не обошли. Я тебя прикрою.

Владик немедленно подчинился. В разумности ему не откажешь. Мне он всецело доверял. Я ожидал, когда он уползет подальше, чтобы применить разящий крик. Его убойную силу я уже имел возможность оценить. Были и некоторые опасения. Экзорцисты – не безобидные дамочки. Как знать, что у них припасено на такой случай. Как бы мое оружие не обернулось против нас.

Но далеко Владик уползти не успел. Послышался шум двигателей. Я аккуратно выглянул из-за камней и увидел милицейские машины – кто-то успел сообщить, что в парке стреляют. Никогда так не радовался приезду милиции. Если бы не они, неизвестно, чем бы все закончилось.

Для экзорцистов визит милиции не стал сюрпризом, они поспешили ретироваться. Как и мы с Владиком. Их спины мелькали между деревьями вдалеке, и можно было не опасаться случайного выстрела. Я вскочил, подбежал к своему помощнику и скомандовал:

– А вот теперь делаем ноги, если не хочешь иметь неприятности с законом.

Что такое неприятности с законом, Владик знал не понаслышке. Уговаривать его долго не пришлось – ломанулся так, что обогнал меня.

По счастью, милиционеры преследовать нас не стали, ограничились осмотром парка. Найденные гильзы могут приобщить к делу. Все равно им не выйти на меня через поставщика оружия.

Мы залезли в первый попавшийся автобус и смогли, наконец, перевести дух.

– Слушай сюда, Владик, – сказал я, – сегодня нам повезло. Но это не значит, что будет везти все время. Отключи мобильник. Поезжай в квартиру, куда ты привозил баб. Купи продуктов побольше. Чтобы на неделю хватило. И не вылезай оттуда. Я сам приеду, когда будет ясно, что делать дальше.

– А если не приедешь?

– Да не трясись ты. Куда я денусь?! Обязательно приеду.

– А это… можно мне…

– Что?

– Ну, тоже себе кого-нибудь выписать. Страшно одному.

– Обойдешься, – я разозлился, – слушай, я, вообще-то, тебе жизнь спасаю. Вот брошу на произвол судьбы, и выкарабкивайся, как знаешь. Баб ему…

– Ладно-ладно, я все понял, – пошел на попятную Владик, – никаких баб, только водка.

– Пей, если помогает, – сказал я. – Но если сдохнешь, потом не говори, что я тебя не предупреждал. И помни, ты пока мне нужен.