Вечный попадос IV
Шрифт:
Глава 19. Культ всемогущества
— Что с ним случилось? — вырывается у меня. Может, император его тоже куда-то телепортировал…
Ведь это же не исключено, правда?
— Неизбежное, — судя по голосу, император усмехается. — То, с чего всё начинается. И чем заканчивается.
— Одна змейка поглотила другую, — любезно подсказывает Дрейк, избавляя от недосказанности. — Ваш правитель в последнее время этим злоупотребляет.
— Бывший! — в один голос возражают отпрыски этого самого правителя.
И я их даже не осуждаю.
Император величественно качает головой.
— Нет, — гудит пафосно. — Я последний император Земли, лендлорд сопредельных миров и главнейший союзник Легиона неизбежности…
Прыскаю в ладошку:
— А другие правители этих миров хоть в курсе? Вот так живёшь, горя не знаешь. Тут бац! Какой-то хрен с горы тебя уже вассалом назначил.
— Керерин, может, тоже не в курсе, — бурчит Найт. В его тоне, несмотря ни на что, проскальзывают ревнивые нотки.
— Это не важно, — предпочитает не замечать насмешки император. — Каждый узрит награду в зависимости от собственной ценности.
— Так говорите, будто уже всех взвесили и распределили, — поджимаю губы. Не люблю рассуждения, которыми всю дорогу грешат приспешники Легиона. Будто это они тут самые главные и самые умные. А остальные — так, пыль под сапогами.
— Как иначе? — голос самоназванного лендлорда становится громче и до краёв заполняет помещение. — Всё в мире предопределено заранее. Мы рождаемся, живём и умираем согласно высшему замыслу. И те, кто способен это постигнуть, могут легко менять реальность под себя.
То, что происходит дальше, напоминает беззвучный взрыв. Двери за спиной императора исчезают, а вместо них появляется колоссальный мраморный постамент. Или не мраморный — я в камнях не слишком разбираюсь.
А на нём уходит ввысь ещё более колоссальная фигура, в которой смутно угадывается персона бывшего императора.
— Ох ты ж… — присвистывает кто-то.
— Люблю себя любимого, — комментирую. Ну, хоть кто-то этого не стесняется.
Остальное пространство тоже меняется. Под нашими ногами всё ещё находится привычное покрытие, которое используется тут, на станции Легиона повсеместно.
Зато потолок исчез, а вокруг вместо тонких переборок беспорядочно нагромождён всякий хлам.
Особенно бросаются в глаза более мелкие статуи императора, которые изображают его в разных пафосных позах.
— Видите? — самодовольно интересуется бывший правитель. — Реальность иллюзорна. Я поменял её силой своей мысли!
— Так себе дизайн получается, — с неудовольствием озирается по сторонам Змеиный бог. — Основательности не хватает. Или креатива?
— Ты просто любишь пирамиды, — усмехаюсь. — Забудь уже о них. Это даже не прошлый век, а ещё более лютая древность.
Дрейк хмурится ещё сильнее:
— Что не так с пирамидами? Идеальная устойчивость, эстетика, соотношение трудозатрат и ценности…
Андрей
— Олег прав. Если уж и обустраивать интерьер, нужно насыщать его современными деталями и гаджетами.
— О чём вы? — Саша в образе Куджо воинственно взмахивает стволом Пацифиста. — Чем меньше деталей, тем проще оборона. Космос всегда в тренде!
— Был, есть и есть будет, — поддерживаю чисто из вредности.
Надо же, сколько тут проектировщиков миров на метр квадратный! С этими ядрами разрушения всегда так — лишь бы чего-нибудь построить…
Так. Построить?
— Я не разрешал вам говорить! — ревёт обиженный невниманием публики император, отрывая меня от мысли, которая почему-то кажется важной. — Саерус!
Ишь, каким покорным оказался Электротапок! Найту, помнится, он своё имя даже упоминать запрещал. Зато подручному Легиона — пожалуйста.
Упрекнуть его, ясное дело, не получается, потому что на месте бывшего приятеля закручивается чёрная воронка. Она медленно движется к нам, постепенно захватывая всё, что попадается на пути.
Мы отстреливаемся, но воронка пожирает снаряды как голодная птица — зёрна. Неужто у него даже слабых мест не отыщется?!
— Я рассчитывал, что вы поможете мне, — голос императора, которого за воронкой почти не видно, без труда перекрывает усиливающийся ветер. Не сразу соображаю, что упрёк предназначен его сыновьям. — А вы снюхались с врагом и пошли против предопределения!
— Вижу слабое место, — шепчет вдруг Аки. — В самом центре воронки, не достать. Нужно прорываться внутрь.
— Займитесь императором, — бросаю Ивану Васильевичу и остальным. И тут же ускоряюсь навстречу Электротапку. Бежать неимоверно тяжело. И это я ещё до подхваченного ветром хлама не добрался…
— Маленькая поправка, — произносит Андрей, до сих пор не сменивший человеческую личину на облик шагохода. — Нас ты об этом забыл уведомить!
Папаша года сердито рыкает:
— Ну, узнал ты, и что? Сопли, слёзы, истерика. Слабак. Брата своего попортил мне назло…
— Да он меня спас! — возмущается Иван. — Если бы я был здоровым, ты бы уже сделал, что планировал!
— Толку от тебя! — император явно оскорблён в лучших чувствах. — Ты ж дураком родился. Так, здоровый резерв на крайний случай…
Мимо меня с невероятной скоростью что-то проносится. Впивается в бок вихря, разрывая его в клочки. Император резво поворачивается — снаряд пролетает точно напротив его физиономии, на сотую долю мгновения отразившись в визоре.
— Завались! — Саша воинственно взмахивает стволом Пацифиста. — Сам дурак, каких свет не видывал!
Император подвисает, а я чувствую, как сила вихря чуть смиряется. Самую малость — ровно настолько, чтобы наконец преодолеть разделяющее нас расстояние.
Преодолеваю сопротивление — и буквально вываливаюсь в тихое место. Даже бубнёж императора здесь почти не слышен.