Вечный союз

Форстен Уильям P.

— Я не вижу, откуда могла бы возникнуть такая угроза, — ответил Винсент.

— Для посла вы слишком простодушны, — улыбнулся консул.

— Это не столько наша война, сколько их, — вмешался Петроний, все больше раздражаясь. — Карфагеняне воюют их дьявольским оружием. Если бы не оно, мой дом и мои владения не дымились бы сейчас в руинах. То, что происходит здесь, — это конфликт между ними и Карфагеном, а мы лишь невинные жертвы, попавшие меж двух огней. — Петроний обращался исключительно к Марку, как будто Винсента здесь и не было вовсе. — Ты

должен вступить в переговоры с карфагенянами и выдвинуть наши условия. Мы все единодушно считаем, что янки несут нам гибель. У карфагенян имеется то же самое оружие, а их пушки даже больше — мальчишка сам это признал. Не исключено, что они могли бы поделиться с нами своим оружием и секретом его изготовления, и тогда мы послали бы этих янки с их драгоценными крестьянами подальше.

Полдюжины сенаторов, окружавших Петрония, согласно кивали.

— Они принесли нам одно лишь несчастье! — выпалил Катулл.

— Мы потеряли сегодня триста человек убитыми и ранеными, — произнес Винсент голосом, полным холодного бешенства. — Это были лучшие воины, какие когда-либо существовали в этом мире. Я обучал их военному искусству, они были моими друзьями, и я никому не позволю говорить, что они принесли вам одно несчастье. Вернувшись домой, я встречусь с их семьями и постараюсь объяснить им, ради чего сражались их мужья и сыновья. Они погибли, защищая вас, а вы насмехаетесь над этим!

Винсент сознавал, что поддается овладевшему им гневу, но терпеть это издевательство он больше не мог. Дмитрий, стоявший рядом, не понял ни слова из сказанного, но видел, в каком состоянии Винсент, и жестами призывал его успокоиться. Однако Винсента уже понесло.

— Мы сломали хребет Тугарам, мы остановили распространение оспы и заплатили за все это дорогой ценой. Половина нашего населения погибла.

— А мы не просили вас ни о каких одолжениях, — парировал Петроний. — Нам жилось очень хорошо, пока не появились вы.

Винсент чувствовал, что самообладание вот-вот окончательно покинет его. Половина его сознания велела ему остановиться, вспомнить, кем он является сейчас и кем был недавно, но вторая половина напоминала о другом — о тысячах убитых на улицах Суздаля, обо всей этой мясорубке, о глазах солдата, которого он оставил всего несколько часов назад на растерзание врагу. Он испытывал такое непреодолимое желание прикончить Петрония собственноручно сию же минуту, что это испугало его самого.

— Хватит!

Марк стоял, повернувшись спиной к сенаторам и глядя прямо на Винсента. В глазах его было предупреждение.

— Когда вы командовали сегодня на поле боя, — произнес он мягко, — то показали себя настоящим воином и заставили меня пересмотреть свое мнение о вас. До этого я не мог понять, почему именно вы получили назначение на этот пост, — разве что из-за знания языка. Я думал, что вы достигли такого высокого положения лишь потому, что женаты на дочери президента.

Винсент было вскипел, но взгляд первого консула по-прежнему взывал к его благоразумию.

— Теперь

же я знаю, что вы добились этого благодаря собственным заслугам, — заключил Марк и повернулся к Петронию: — Кстати, я не спросил тебя сразу, но спрошу теперь: где ты был, когда наша армия бежала сегодня с поля боя?

Петроний в ярости уставился на консула, лишившись дара речи.

— Ты бежал вместе со всеми. Я видел, как ты несся сломя голову в сторону города далеко впереди остальных, — гневно бросил Марк и указал на Винсента: — А он и его русские солдаты сражались, прикрывая наше отступление. Ты недостоин носить тогу сенатора. Бог Цинциннат взирает на тебя с презрением.

— Ты не имеешь права!… — завопил Петроний.

— Я имею полное право! — прорычал Марк. — Сегодня на поле боя этот молодой человек служил примером всем нам, включая меня. Он принял командование на себя, в то время как я не знал, что делать. И когда он отдал мне приказ, я подчинился, потому что он был прав. Я тогда сказал ему, что не забуду того, что он сделал, и я буду верен своему слову. Я буду ждать их восемь дней.

— Сенат оспорит твое решение, — бросил Петроний.

— Пусть попробует! Я прикажу распять всякого, кто посмеет заявить в сенате или на форуме, что мы должны просить пощады у тех, кто осаждает наш город.

— Мы сместим тебя! — крикнул Петроний.

— Род Лициниев правит Римом уже четыреста лет. Легионеры станут на мою сторону.

— Твои легионеры сегодня — это перепуганный ничтожный сброд, — прошипел Катулл.

— Зато мои солдаты не перепуганы, — вмешался Винсент, в ком ярость сменилась убийственным спокойствием.

— А ты не суйся, командуй своим сбродом! — язвительно кинул Петроний,

— Мы заключили договор прежде всего с первым консулом, а уже потом с сенатом, — ответил Винсент. — Мы не будем спокойно стоять в стороне, если кто-нибудь попытается совершить переворот и отнять у него власть.

— У тебя, мальчик, нет полномочий решать такие вопросы, — заметил Катулл. — Ты всего лишь посол. — Я представляю здесь наше правительство, и оно поддержит любое решение, которое я приму. К тому же, — добавил он, и тонкая улыбка скривила его губы, — я женат на дочери президента, и ему придется встать на мою сторону, что бы мне ни вздумалось сделать — даже пристрелить тебя как предателя. — Не сводя глаз с Катулла, он как бы между прочим расстегнул кобуру и сделал вид, что хочет вытащить пистолет.

Катулл ошеломленно попятился и завертел головой, ища поддержки у окружающих.

— Это грубый произвол! — завопил Петроний. — Надругательство над сенатом!

— Я вижу здесь только шестерых сенаторов, — сухо бросил Марк. — И если у вас ко мне больше ничего нет, попрошу вас удалиться.

Сенаторы стояли, переглядываясь и словно раздумывая, что предпринять. Винсент сделал шаг вперед, встав рядом с Марком и не убирая руки с кобуры. Дмитрий тоже приблизился и со скучающим видом прислонился к стене, небрежно держа в руках мушкет дулом вниз.