Вечный. Тетралогия
Шрифт:
Трубач стянул с ноги дырявый сапог и сердито отшвырнул в сторону. После чего выругался сквозь зубы. Однако это никак не помогло делу. Он вздохнул и начал резкими движениями разматывать портянку. Всем своим видом выражая крайнее недовольство окружающим миром и своим местом в нем. Ив усмехнулся про себя и уселся на поваленную сосну. Стоящие вокруг люди со стонами и кряхтением падали плашмя на землю или тяжело садились, приваливаясь к деревьям. Ив поправил подвешенную за спиной шпагу, замотанную в промасленные тряпки, и пошевелил пальцами ног, обутых в высокие сапоги из прорезиненной ткани, похожие на его единственные приличные ботфорты, оставшиеся в далеком будущем. Трубач расстроено выжал абсолютно мокрую портянку и, сердито зыркнув глазами на Ива, потянулся за сапогом. Ив наклонился, взял сапог за голенище и протянул Трубачу. Тот неловко перехватил сапог и рывком натянул на ногу, после чего потопал обеими ногами и, встав с земли, посмотрел на свое воинство. Ив вздохнул. Эта армия никоим
В ту ночь, когда отец Иеремия приказал запереть его в камере, Ив несколько часов просидел смирно. Священник оказался несколько более предусмотрительным, чем Ив первоначально предполагал. Во-первых, он приказал связать его. А во-вторых, несколько раз за ночь к двери тихонько подходили, некоторое время стояли прислушиваясь и затем так же тихонько отходили. Причем, судя по шагам, подходивших было не менее трех человек. Когда за прутьями решетки забрезжил рассвет, Ив, который всю ночь разминал узлы веревки, поднапрягся и несколькими точными рывками расширил веревочные петли на кистях рук настолько, что их удалось снять. За то время, пока он был благородным доном. Ив приобрел множество полезных навыков. Скинув петлю с шеи, он быстро распутал ноги и бесшумно поднялся с пола. Ив не случайно выбрал это время для побега или попытки побега — это уж как получится. Предрассветный час — самый конец «собачьей вахты»: в это время часовым сильнее всего хочется спать. И он имел все основания предполагать, что даже самые бдительные из охранников не смогли не поддаться этому желанию. Ну чего можно ждать от связанного пленника, тем более Отвертки. А никаких врагов за пределами поместья не было видно даже в сильный бинокль. Так что большинство постовых, которые с завидной регулярностью выставлялись на посты внутри обширного поместья, должны были безмятежно дрыхнуть. А спросонья чего только не натворишь. Когда Ив хорошенько размял затекшие руки и ноги, пришла пора действовать. Полночи он раздумывал над тем, как привлечь внимание стражи и что делать потом, а потому сейчас действовал быстро и сноровисто. Он разделся, скатал одежду в небольшой тючок и плотно заткнул получившимся комком небольшое окошко, забранное решеткой, после чего несколько раз глубоко вздохнул и приступил к делу.
Уже начало светать, когда один из охранников, сидевший недалеко от дверей камер, услышал какой-то приглушенный звук. Он сонно приподнял голову и прислушался с тайной надеждой, что звук пропадет сам по себе и он сможет спокойно расслабиться и продолжать спать. Но звук продолжал с неприятной настойчивостью действовать ему на нервы. Охранник недовольно выругался себе под нос и, неохотно поднявшись на ноги, двинулся вдоль по коридору. Сделав несколько шагов, он невольно насторожился. Здесь звук слышался яснее — как будто что-то где-то пилили. Или показалось? Охранник тряхнул головой, отгоняя остатки сна, потом торопливо двинулся вперед. Ну точно. Звук доносился из камеры Отвертки, из-за которого отец Иеремия и распорядился выставить сегодня усиленную охрану. Причем назначил в охранники их, инопланетников из личной сотни барона, а не этих крестьян-мулинеров. Охранник несколько мгновений постоял, раздумывая, не зайти ли в камеру самому и не намылить ли Отвертке шею, но потом решил не рисковать. Судя по звуку, этот парень сумел не только распутаться, но и каким-то образом пронести пилку. А значит, оказался гораздо сообразительнее, чем казался на первый взгляд. Поэтому охранник лишь тихонько выругался и пошел будить остальных.
Через пять минут у двери камеры, из-за которой раздавался этот странный то ли скрип, то ли дребезжание, стояли уже трое. Рослый дакотец, который больше всех ругался, когда его выдернули из сладкого сна, свирепо схватился за защелку, рывком выдернул стопор, распахнул дверь и прыгнул вперед. Остальные ринулись за ним. Несколько мгновений были слышны только приглушенные ругательства, поскольку этот придурок заткнул окно какими-то тряпками и в камере было хоть глаз выколи, потом послышались глухие удары, треск, короткий вскрик — и наступила тишина.
Ив осторожно вышел из камеры, посмотрел направо-налево, одернул мундир дакотца, который пришелся ему почти впору, и, рысцой пробежав по коридору, приоткрыл дверь и выглянул во двор. Мулинер, стоявший на страже у ворот, мирно дремал, привалившись к воротному столбу. Дальше белел туман, покрывавший поля. Ив несколько минут разглядывал двор, но все было тихо. Значит, охранники, которых он так ловко провел, с силой водя пряжкой ремня по застежке, никому ни о чем не сообщили и о драке в камере никому не известно. И можно действовать дальше. Ив глубоко вдохнул, надвинул поглубже шляпу, чтобы скрыть лицо, и открыл скрипнувшую дверь. Остановившись у порога, он сладко потянулся, приветственно кивнул встрепенувшемуся привратнику и, топая сапогами, двинулся к двери, ведущей в покои барона. Ни дать ни взять один из охранников-инопланетников, которые сегодня караулили заключенных.
Оказавшись за дверью, Ив замер, прижавшись
С замком Ив справился быстро. Слава богу, барон поставил дурацкую патентованную систему, в которой и собственно замок, и охранный датчик, и сирена были в одном корпусе. Единственным достоинством этой системы было то, что она сильно экономила деньги. Но как запорное устройство не годилась и для телятника. Проникнув в кабинет. Ив убедился, что не ошибся в своих предположениях. Ключи от мотолетов были здесь. Они висели в небольшой стеклянной витрине. Очень удобно. Сразу видно, сколько машин в разлете. Ив внимательно посмотрел вокруг. В общем-то, не мешало бы заглянуть в сейф да и пройтись по кодированным файлам компа, но не сейчас… Вскоре он был уже у гаража. Мулинер, не дремавший, а прямо-таки бесстыдно дрыхнувший на траве у ворот, был поднят с земли грубым пинком и, подгоняемый тихими, но недвусмысленными указаниями, торопливо отворил ворота гаража. Ив решительным шагом подошел к ближайшему мотолету и, включив питание, проверил загрузку. Потом быстренько обошел еще несколько, вытаскивая плюсовой и минусовой штекеры основного энергокабеля и меняя их местами. Это не могло привести ни к взрыву, ни даже к серьезному повреждению. Электронный управляющий блок вполне справится с этим, однако батарея, обычно работающая несколько суток, полностью сядет через пару часов интенсивной работы. А Ив был почти уверен, что участники погони вряд ли будут обращать особое внимание на индикацию уровня зарядки и стандартный предупредительный сигнал о том, что до полного разряда накопителя осталось около получаса работы, наверняка застанет их врасплох.
Проделав все это, Ив уселся на мотолет и неторопливо двинулся к воротам, где повелительно махнул рукой заспанному привратнику. Тот поспешно отворил створки ворот, и Ив выехал навстречу наступающему рассвету.
Через три часа Ив облегченно откинулся в седле и снизил скорость. Судя по тому, что погони за спиной не появилось, а деревни, через которые он проезжал, лишь теперь начали пробуждаться от безмятежного сна, удались и его штучки с мотолетами, и его сюрприз на центральном узле связи. Во всяком случае, он очень надеялся, что, когда Ались включил питание, чтобы передать распоряжение о его задержании, аппаратура и передающая антенна на колокольне полыхнули так, что теперь годились только на металлолом. Оставалось только добраться до Дузулукских гор.
И вот уже три месяца Ив скрывался в лесах с повстанческой армией, единственной боевой операцией которой за все это время была массовая порка мулинеров из случайно натолкнувшегося на нее отряда, который охотники, на беду мулинеров, заметили первыми. Впрочем, оба воинства друг друга стоили. С одной стороны — мулинеры числом до пятисот, согнанные бароном к Дузулукским предгорьям, по существу те же запуганные крестьяне, особо не горящие желанием драться, тем более сейчас, когда впервые столкнулись с организованным сопротивлением, а с другой — полторы сотни беглецов из мотыжников и беглых из «новых деревень», да с ними четыре десятка охотников, настолько привыкших в одиночку шляться по лесам, что сам факт их пребывания в такой толпе раздражал их больше, чем все, что творил барон. Крестьяне и охотники с недоверием косились друг на друга и сначала исподтишка, а теперь уже иногда и в голос обзывали друг друга бродячими трезубами и хлорелловыми поросятниками. Вместе эту армию держала только личность вождя. Но, казалось, Трубач этого не понимал. А может быть, эта должность ему настолько осточертела, что ему было на все наплевать. У Ива создалось впечатление, что к моменту его появления Трубач готов был уже просто сбежать от своей разношерстной армии. Поэтому появление Ива он встретил с нескрываемым энтузиазмом и тут же выразил желание уступить все полномочия, как он выразился, «тому, кто все это затеял». Иву с великим трудом удалось убедить его, что это невозможно. Во время бурной беседы, продолжавшейся почти пять часов подряд, все аргументы Ива он заключал коротким резюме:
— Ну и хрен с ним. Я уйду подальше за Косой хребет, и пусть он подавится.
Как ни странно, убедила Трубача шпага. Когда Ив, уверенный, что все его неуклюжие попытки совершить революцию закончатся с уходом Трубача, уже совсем было отчаялся его уговорить, ему в голову пришел еще один довод:
— Если барон захочет тебя достать, его не остановит никакой лес. Объявит цену за голову, и сюда ринется с десяток «грязных контор». Они, если надо будет, просто вырубят весь твой лес.